Когда Бартон Стоун услышал о том, как Бог действует во время проводимых Джеймсом служений хлебопреломления, он решил посетить одно из них весной 1801 года. Увиденное произвело на него неизгладимое впечатление.
К этому времени стечение людей стало слишком большим для одного служения, и потому несколько служителей выступали параллельно в различных местах.
В автобиографии Стоун описывал собственные впечатления:
Там, на границе прерии в округе Логан, штат Кентукки, множество людей собралось вместе, разбив прямо на земле многодневный лагерь. Там и проходило служение поклонения Богу. Увиденное было для меня новым и даже каким-то странным, не поддаваясь никакому описанию.
Многие, очень многие люди падали на землю, словно воины, которые полегли в битве, и оставались, как казалось, бездыханными и неподвижными долгие часы – иногда буквально на несколько секунд они пробуждались, чтобы глубоко вздохнуть, или душераздирающе вскрикнуть, или возопить в молитве к милости Божьей.
Проведя в таком положении много часов, они получали избавление. Мрачные тучи, покрывавшие их лица, постепенно исчезали, а надежда в их взглядах превращалась в неописуемую радость – они легко вскакивали с земли, весело восклицая, затем обращались к окружавшим их людям по-настоящему выразительным и ярким языком.
С изумлением я слушал, как мужчины, женщины и дети говорили об удивительных делах Божьих и восхитительных тайнах Евангелия. Они казались мне величественными, смелыми и свободными. При виде этого многие из присутствующих падали, погружаясь в такое же состояние, из которого только что вышли говорившие. На землю рухнули также двое или трое моих знакомых.
Несколько часов я терпеливо сидел возле одного из них, беспечного грешника, и внимательно наблюдал за всем, что происходило с ним с начала и до конца. Я видел его кратковременные, резкие, словно от смертельного сна, пробуждения; смиренное покаяние в совершенных грехах; горячую молитву и, наконец, освобождение.
Затем благодарность и хвалу, адресованные Богу; исполненное искренней любви и заботы увещевание друзей и окружающих людей покаяться и прийти к Иисусу. Я был до глубины души изумлен демонстрируемым ими знанием евангельских истин. В результате всего этого еще несколько людей упали на землю, словно замертво.
После внимательного наблюдения за многими подобными случаями я пришел к выводу, что все видимое мною было добрым действием Самого Бога; – и с тех пор я больше ни секунды в этом не сомневался. Тогда и с тех пор я видел многое, что казалось мне фанатизмом; но это ни в коем случае не обесценивает совершаемую Богом работу.
Дьявол постоянно пытается имитировать дела Божьи, создавая им сомнительную репутацию. Но то, что я видел, не было сатанинскими проявлениями, ибо смиряло людей, вынуждало их оставить грех, побуждало горячо хвалить и благодарить Бога, а также искренне и с любовью призывать грешников раскаяться и прийти к Иисусу Спасителю…
…Телесные проявления и прочие действия Духа, сопровождавшие религиозное пробуждение в самом начале этого столетия, носили самый разнообразный характер и характеризовались как падения, конвульсии, танцы, лай, смех, пение и так далее.
Падения были наиболее распространенным действием Духа, охватившим святых и грешников всех возрастов и профессий, от философа до клоуна. Люди, которых Дух Святой касался подобным образом, обычно с пронзительным криком падали, как бревна, на пол, на землю или прямо в грязь и, казалось, застывали, словно мертвые.
Из тысяч подобного рода случаев я хотел бы остановиться на одном.
Во время собрания две веселые молодые леди, сестры, стояли вместе, слушая проповедь и наблюдая за тем, что делал с окружающими Святой Дух. Внезапно они обе упали, издав пронзительный и отчаянный крик, и находились в неподвижном состоянии более часа. Их мать, набожная баптистка, пришла в сильное смятение, опасаясь, что они не очнутся. Наконец, они очнулись и стали горячо, со слезами на глазах умолять Бога о милости, после чего снова впали в бесчувственное состояние с выражением невыразимого ужаса на своих лицах. Спустя еще некоторое время ужас на лице одной из них сменился светлой улыбкой, и она воскликнула: «Драгоценный Иисус», после чего поднялась и начала говорить собравшейся толпе о любви Божьей, о драгоценной жертве Иисуса и славе Евангелия почти сверхчеловеческим языком, трогательно призывая всех к покаянию. По прошествии еще некоторого времени с другой сестрой произошла та же метаморфоза. С того дня они обе стали верными прихожанками церкви.
Я видел, как очень многие набожные особы впадали в такое же состояние, вызванное страхом за своих необращенных детей, братьев и сестер – страхом за своих ближних и за весь греховный мир. Я слышал, как они агонизировали в слезах и отчаянно молили о милости Божьей для грешников, обращаясь к окружающим так, словно были ангелами.
Присутствие Духа Святого проявлялось разнообразно.
Конвульсии не поддаются точному описанию. Иногда у человека начинала дрожать лишь одна часть тела, иногда – все тело. Когда затронутой оказывалась лишь голова, она начинала дергаться вперед-назад или из стороны в сторону с такой скоростью, что стороннему наблюдателю невозможно было различить черты лица. Когда затронутым оказывалось все тело, я лично видел, как человек стоял на одном месте, быстро наклоняясь то вперед, то назад, так что его голова почти касалась пола впереди и позади него.
Представители всех сословий, святые и грешники, слабые и сильные, были в равной степени затронуты этим. Я попытался расспросить тех, кого это коснулось, но они ничего не могли мне толком объяснить. Некоторые все же сказали, что ничего более радостного они никогда до этого не испытывали.
Я видел, как Дух Святой касался подобным образом некоторых грешников, и те, силой Божьей брошенные на землю, все время проклинали эти конвульсии. Несмотря на кажущийся хаос происходящего, я не припомню, чтобы хоть кто-либо из тысяч виденных мной людей получил травму.
Это было столь же удивительным, как и само действие Святого Духа. Танцы чаще всего случались с верующими людьми. После непродолжительных подергиваний, человек начинал плясать, после чего подергивания прекращались. Эти танцы действительно казались зрителям небесными; в них не было и намека на несерьезность, так же как они не вызывали легкомыслия и у очевидцев. Небесная улыбка озаряла лицо танцующего, и он становился подобен ангелу. Иногда его движения были быстры, а иногда – наоборот, медленны. Танцующие двигались вперед и назад, пока их не оставляли силы и они не падали обессилено на пол или на землю (если стоявшие рядом люди не успевали их подхватить). В то время как они двигались, я слышал, они возносили к Богу торжественную хвалу и молитвы.
Лай (как презрительно называли это проявление Духа противники) был не чем иным, как конвульсиями. Человек, охваченный конвульсиями (в особенности же поражавшими его голову), зачастую хрипел или лаял, если хотите, от неожиданности.
Своим названием это явление обязано старому пресвитерианскому проповеднику из Восточного Теннеси. Он отправлялся в леса для уединения с Богом, и там его охватывали конвульсии. Стоя однажды возле молодого деревца, он ухватился за него, чтобы не упасть, и в тот момент, когда его голова откинулась назад, он захрипел или издал подобный собачьему лаю звук, обратив свое лицо к небу.
Какой-то остряк обнаружил его в этом положении и рассказал всем, что он видел проповедника лающим на дерево. Смех случался часто и исключительно с христианами. Это был громкий и искренний хохот, уникальный в своем роде; ни у кого другого он не вызывал ответной реакции. Смеющийся человек выглядел восторженным и серьезным одновременно, и его смех пробуждал такие же чувства как у святых, так и у грешников. Это действительно невозможно описать словами.
Иногда люди, ощущая силу Святого Духа, пугались и пытались спастись бегством, но им не удавалось убежать далеко: они падали на землю или же просто не могли больше двигаться. Я знал одного молодого врача из известной семьи, который преодолел немалое расстояние, чтобы лично посетить большое собрание и воочию увидеть те странные вещи, о которых он столько был наслышан. Он шутливо условился с одной юной леди, что они будут наблюдать за происходящим и позаботятся друг о друге, если один из них упадет. Спустя некоторое время врач ощутил нечто весьма необычное и прямиком с места собрания бросился в лес. Он мчался так, словно его жизни угрожала опасность, но вскоре упал и лежал на земле до тех пор, пока не покорился Господу. После этого случая он стал ревностным членом церкви. И таких случаев было много.
Дух Святой проявлял Себя через пение.
Это было наиболее непостижимым и захватывающим из всего того, что мне доводилось видеть. Переполняемый радостью человек пел удивительно мелодично, причем звук исходил не изо рта или носа, но целиком и полностью из груди. Такое пение легко заглушало все остальные звуки, привлекая внимание окружающих. Оно было по-настоящему Божественным, и люди могли без устали слушать его.
Мы с доктором Дж. П. Кэмпбеллом на одном из служений услышали, как Дух проявлял Себя подобным образом через одну набожную женщину, и сошлись на том, что ничего подобного никогда не видели и не слышали. Таким образом, я представил вашему вниманию краткое описание тех удивительных событий, которые происходили в начале этого столетия. Многочисленные странности и случаи фанатизма были признаны их главными отличительными чертами, но на самом деле было бы самым настоящим чудом, если бы подобного рода явления не проявлялись в обстоятельствах того времени.
По самым приблизительным оценкам, число людей, которых касался Святой Дух, составляло от пятисот до тысячи человек одновременно.
Среди наблюдавших за описанными выше событиями попадались и скептики, одним из которых был Роберт У. Финли, сын основателя молитвенного дома в Кейн-Ридж, преподобного Джеймса Б. Финли. (Роберт Финли был также успешным странствующим проповедником, известным своим самоотверженным служением среди индейцев племени виандот в Огайо.)
Вот что он рассказывал об этих событиях: В день собрания я сказал своим спутникам:
«Если я и упаду, то только под воздействием физической силы, а не от пения и молитв», и потому, полагаясь на свое мужество и храбрость, я не опасался пасть жертвой какой-либо нервной возбудимости или в страхе принять все происходящее за чистую монету. Когда мы прибыли на место событий, то, что открылось моим глазам, показалось мне не только невероятным и неописуемым, но также величественным и страшным. Огромная людская толпа (по некоторым подсчетам там было до двадцати пяти тысяч человек) издавала шум, подобный реву Ниагары. Безбрежное человеческое море бурлило, будто там бушевал шторм. Я насчитал семь служителей, проповедующих одновременно: одни стояли на пнях, другие – в фургонах, а преподобий Уильям Берк, несущий сейчас служение в Цинциннати, взобрался на поваленное дерево, которое упиралось в рядом стоящее. Одни люди пели, другие молились; одни люди жалобно взывали о милости, другие громогласно кричали.
Наблюдая за всем этим, я ощутил нечто совершенно необыкновенное, чего никогда не чувствовал раньше. Мое сердце беспокойно колотилось, колени дрожали, губы тряслись, и я почувствовал, что вот-вот рухну на землю. Странная сверхъестественная сила, казалось, пропитывала собой все вокруг. Я ощутил себя настолько слабым и обессиленным, что вынужден был присесть.
Вскоре я покинул место собрания и отправился в лес, чтобы попытался вернуть себе мраченный боевой дух и смелость. Я попытался объяснить все эти чудеса, как простое симпатическое возбуждение, разновидность религиозного подъема, вдохновленного песнопениями и красноречивыми разглагольствованиями. Моя гордость была уязвлена, ведь я полагал, что мои душевные и физические силы сумеют более успешно противостоять этому влиянию.
Через некоторое время я вернулся к месту, охваченному эмоциональным возбуждением, волны которого, если это вообще было возможным, поднимались еще выше. Меня сразу же охватил уже знакомый благоговейный трепет. Я встал на бревно, чтобы лучше видеть колеблющееся людское море. Сцена, открывшаяся передо мной, была поистине неописуемой.
В какой-то момент я увидел не менее пятисот человек, почти одновременно рухнувших на землю, как если бы по ним был открыт огонь сразу из тысячи ружей, и в тот же миг до меня донеслись вопли и крики, достигавшие, наверное, самих небес.
Волосы на моей голове встали дыбом, тело содрогнулось, кровь застыла в жилах, и я опять сломя голову кинулся в лес, сожалея о том, что не остался дома. Мои чувства обострились до невыносимости. Я ощутил нехватку воздуха и как будто погрузился во тьму; мне казалось, что я вот-вот умру. В полумиле от того места, где я в тот момент находился, виднелась таверна, и я решил отправиться туда и выпить немного бренди в надежде, что оно укрепит мои нервы. Добравшись до бара, я выпил и вышел на свежий воздух, но всем своим существом по-прежнему ощущал дыхание преисподней. Бренди ничуть не успокоило мои нервы, даже, наоборот, ухудшило мое самочувствие. Так прошел весь день. Я тщательно избегал своих спутников, опасаясь, как бы они не поняли, что со мной происходит нечто странное.
В таком состоянии я непрестанно блуждал по окрестностям лагеря. Временами все совершенные мной когда-либо грехи один за другим всплывали в моем воспаленном ужасом воображении, и под этим страшным давлением я чувствовал, что вот-вот умру, если не наступит никакое облегчение. Мое сердце в тот момент было таким черствым и гордым, что даже ради всего штата Кентукки я не согласился бы упасть на землю, полагая, что подобное происшествие легло бы на меня несмываемым позором и навсегда лишило бы меня мужества и смелости.
Поздно вечером я направился к стоявшей неподалеку конюшне, где, спрятавшись в стоге сена, провел самую тягостную ночь в своей жизни. Утром я решил вернуться домой, чувствуя себя совершенно разбитым. Повстречав одного из своих друзей, приехавших вместе со мной, я сказал:
«Капитан, давайте уедем отсюда; я не могу здесь больше находиться».
Он согласился, и, вскочив на лошадей, мы поскакали домой. В пути мы почти не разговаривали, хотя глубокие и длительные вздохи красноречивее всяких слов выдавали состояние моего сердца. Когда мы, наконец, добрались до холмов Блю-икс, я нарушил затянувшееся молчание.
Подобно долго сдерживаемым водам, искавшим себе путь в скалах, фонтаны моей души стремительно вырвались наружу, и я воскликнул:
«Капитан, если мы с вами не прекратим грешить, дьявол заполучит нас обоих».
Затем из моих глаз заструились горькие слезы, и мне едва удалось удержаться от того, чтобы не закричать во весь голос. Незадолго до наступления ночи мы остановились возле Мэйслика, и до самого утра я только и делал, что плакал, обещая Богу, что, если Он сохранит меня до утра, я буду молиться и постараюсь стать лучше, а также сойду с греховного пути...
Люди с наиболее испорченными сердцами и порочными привычками стали новыми творениями, и полностью обновленная жизнь явилась лучшим свидетельством их обращения.
После этого случая Роберт Финли стал одним из заметных служителей методистской церкви.
