Проводимые Армией Спасения собрания часто сопровождались проявлениями Святого Духа, подобными тем, свидетелями которых были более ранние участники возрождения.
В среду, 21 мая 1879 года, в газете Newcastle Daily Chronicle была опубликована следующая статья, в которой рассказывалось об одном из таких служений:
Присутствовавшие люди в основном были наиболее дикими и необузданными из всех, которых я когда-либо видел на этих собраниях... Обратившись к полицейскому, чтобы получить подтверждение своим мыслям, я спросил у него о том, знает ли он кого-нибудь из этих молодых людей. «Знаю ли я кого-нибудь из них? – удивился он. – Отчего же, я знаю каждого из них. Вот этот из Ньюкасла; другой, сидящий рядом с ним, один из наших главных хулиганов». И в таком же духе он продолжил далее, давая им столь же длинные описания, как перечисление кораблей у Гомера.
Среди слушателей было также немного женщин – в большинстве своем, молодых девушек, по всему видать, раньше не слишком сильно забивавших себе голову религией. Я пришел на собрание, когда на часах было около двух часов дня. После этого оно продолжалось еще два или три часа; однако до сих пор все было весьма чинно и благопристойно.
Посреди зала была воздвигнута длинная, низкая платформа, вокруг которой сидели «Девушки Аллилуйя», «Обращенные Разбойники», «Гиганты Аллилуйя» и другие знаменитости, имеющие отношение к движению...
За пением последовали так называемые «свидетельства», то есть выступления офицеров Армии Спасения с рассказами о том, «что Господь сделал для них». За этим занятием пролетело полчаса. Это время также, если учитывать обычные в таких случаях проявления энтузиазма, прошло достаточно спокойно. Невозможно было даже предположить, что за этим последует нечто необычное... Генерал распорядился, чтобы его слушатели сидели спокойно и пели, когда «свидетельства» будут завершены.
Он запел следующие строки: Я нуждаюсь в Тебе каждый час, милосердный Господь! Ни один глас не может мне мир даровать, кроме Твоего. Я нуждаюсь в Тебе, о, нуждаюсь в Тебе, каждый час нуждаюсь в Тебе. О, благослови меня прямо сейчас, мой Спаситель! Я иду к Тебе. Эти слова взбудоражили всех собравшихся. Припев подхватило множество голосов, и едва он был допет до конца, как тут же зазвучал снова, уже с неизмеримо большей силой и страстью. Этот припев, должно быть, прозвучал не менее дюжины раз, когда вдруг раздался пронзительный крик, возле платформы все переполошились, и публика пришла в движение.
Люди вскочили со своих мест, множество рук взметнулось ввысь, пение перемешалось с громкими криками «Аллилуйя!», послышались громогласные молитвы, крики, а также истерический смех. Более того, в тот же миг четыре человека откинулись назад, рухнув прямо друг на друга... Грешники ползали, моля о прощении; солдаты Армии Спасения ликовали; а не менее трети присутствующих вели себя так, словно в той или иной степени помешались...
Несколько фигур у платформы, сложившись почти пополам, издавали стоны и заламывали руки. «Девушки Аллилуйя» тотчас же окружили их; высокая фигура обладателя «Скрипки Аллилуйя» непрестанно вращалась вокруг всего этого людского скопления; раскаявшиеся грешники танцевали и восклицали «Слава Богу!»; а генерал спокойно улыбался и поднимал вверх большой палец... Как видно из написанного мною, до тех пор, пока кающиеся грешники не «бросились к ногам Иисуса», как это называется, проводимое Армией Спасения собрание представляло собой достаточно спокойное мероприятие. Однако стоило только грешникам выйти вперед, как кто-то словно масла подлил в огонь... Полдюжины коротко стриженных молодых людей – в действительности это были еще мальчишки – громко молились, обратив лица в мою сторону. Я сказал, молились? Я лишь предположил, что они были этим заняты.
Они громко кричали, закрыв глаза; их тела раскачивались взад и вперед; руки поднимались и снова опускались; они извивались так, словно бились в сильнейшей агонии. Их молитвы возносились высоко в небо... каждый из них словно нес свое собственное служение. Тем временем «девушки» были вовсю заняты делом обращения. Эта работа совершалась поэтапно, и каждому из этих этапов соответствовал отдельный гимн. И вот уже в самом конце они запели: «Я верю и буду верить в то, что Иисус умер за меня». Таким образом, процесс достиг своего полного завершения, и новообращенные вернулись на места с красными лицами. Давайте последуем за одним из них. Это широколицый, коротко стриженный молодой человек, которому, наверное, едва исполнилось двадцать лет.
Несколько минут спустя у него на губах еще была пена. Теперь же он танцует, неустанно восклицая «аллилуйя» и пожимая протянутые к нему руки... Он действительно пережил обращение... Здесь... мы имели дело с экстраординарным эффектом, произведенным без помощи чего-либо такого, что мы хотя бы отдаленно могли назвать проповедью. Это было пение, которое несло в себе удивительную силу... После того, как это пение продолжалось еще некоторое время, грешники снова бросились вперед, произошло повторение в точности тех же гимнов, что и ранее, сопровождавшихся в точности той же жестикуляцией и столь же страстными молитвами. Однако к этому добавилось что-то еще.
Некоторое время я следил за происходящим со своего наблюдательного пункта, расположенного в задних рядах, затем начал пробираться сквозь толпу, чтобы своими глазами увидеть кающихся грешников. Они лежали без чувств. Среди них была женщина, упавшая словно замертво, окруженная шестью девушками, которые пели над ней, даже не пытаясь привести ее в чувство или побрызгать на нее водой. С другой стороны платформы какой-то мужчина лежал, вытянувшись во весь рост, с дрожащими конечностями, с покрытыми пеной губами, полностью отключившийся...
Я обратился к «Гиганту Аллилуйя». В понедельник генерал заявил о том, что является не знахарем, а настоящим доктором. Мне показалось весьма странным, что в такой момент он спокойно сидел и пел, и я сказал: «В самом деле, неужели вы не можете ничего сделать, чтобы привести всех этих людей в чувство?».
Он ответил: «Можете присесть. Они придут в себя и будут в полном порядке». Возможно, так оно и случится – вскоре они придут в сознание и обратятся к Богу, – но как тяжело было находиться там и собственными глазами наблюдать за тем, что казалось страшно бесчеловечным. Когда я уходил, люди падали буквально повсюду. Чтобы добраться до двери, мне пришлось переступить через какого-то мужчину. Когда я наконец выбрался на улицу и вдохнул чистый, свежий воздух, начинало светать...
«Неужели здесь такое в порядке вещей?» – спросил я у стоявшего снаружи полицейского. «Совершенно верно, – ответил он, – однако именно благодаря таким собраниям у нас заметно снизился уровень преступности, так что за последние два месяца я не завел еще ни одного дела». Я не стал спрашивать у него, влияло ли происходившее внутри на участников этого действа столь же положительно, как и на уровень преступности. Ни я, ни он не были достаточно компетентными для того, чтобы ответить на этот вопрос.
