А вы нашли ответ на вопрос: Как мне получить уверенность в своем спасении? Вот как это узнали Уильям и Кэтрин Бут.
«Как мне получить уверенность в своем спасении?»
Кэтрин не могла просто согласиться с тем, что она спасена, и решила во что бы то ни стало разобраться в том, истинным ли было ее обращение. Когда она вернулась в школу, ее неуемное стремление к справедливости временами выливалось в нетерпимость и гнев. И хотя в своей жизни она ни разу не совершила ничего опрометчивого и безрассудного – по крайней мере, внешне, – бушевавшие внутри ее разрушительные эмоции говорили ей о том, что грех по-прежнему контролирует ее сердце. Она понимала, что по-настоящему обратившийся к Богу человек не имеет внутри себя семян порока, поскольку пережил новое, духовное рождение. В таком случае, даже если он иногда будет по ошибке совершать какие-либо внешние грехи, сам корень греха, произраставший в глубинах его сердца, будет выкорчеван окончательно. Кэтрин твердо решила очистить свою жизнь от греха, чтобы точно знать, что она мертва для него и жива для Бога, строго следуя в этом вопросе увещеваниям Павла из Послания к римлянам 6:11: «...почитайте себя мертвыми для греха, живыми же для Бога во Христе Иисусе, Господе нашем». По мнению Кэтрин, лишь дар веры мог принести ей истинное обращение. Позже она вспоминала:
Примерно в это же время мне пришлось бороться с поселившимися в моей душе серьезными сомнениями. Хотя я прекрасно осознавала, что уже давно полностью посвятила и доверила свою жизнь Богу, и хотя я горела желанием служить Ему и с огромным удовольствием молилась, тем не менее у меня не было полной уверенности в том, что мои грехи прощены и что в моем сердце действительно произошли перемены, о которых я так много читала и слышала. Я была полна решимости раз и навсегда развеять эти сомнения, любой ценой получив ясный ответ на этот вопрос. На протяжении шести недель я непрестанно молилась и боролась, но это не приносило мне удовлетворения. Действительно, моя прошлая жизнь внешне выглядела безупречно. Как на людях, так и наедине с собой, я вела себя вполне добропорядочно, весьма стараясь и преуспевая в этом. Тем не менее, даже принимая во внимание все это, я понимала истинность слов:
Пусть мое рвение не угасает,
Пусть мои слезы вечно текут.
От грехов, которые не искуплены,
Ты можешь спасти, лишь Ты один.
Более того, я знала, что «лукаво сердце [человеческое] более всего и крайне испорчено...» (Иеремии 17:9). Я ужасно боялась, что обманываю сама себя. Я также помнила свои, хотя и редкие, вспышки гнева во время учебы в школе. Кроме того, я совершенно не могла вспомнить ни определенного места, ни времени, когда бы я твердо и явно стояла на Божьих обетованиях, ощущая при этом немедленное прощение собственных грехов и имея свидетельство Святого Духа о том, что я стала ребенком Божьим и наследницей Царства Небесного.
Мне казалось неразумным предполагать, что я могла обрести спасение, ничего об этом не зная. Во всяком случае, я не могла позволить себе и дальше оставаться в сомнениях по этому вопросу. Если в прошлом я поступала, руководствуясь полученным мною светом, то теперь было очевидно, что я обрела новый свет и, не подчинившись ему, обрекла бы свою душу на осуждение. Ах, сколько же сотен человек повстречала я с тех пор, тех, кто многие годы блуждал в растерянности и сомнениях, поскольку, полностью посвятив себя Богу, не осмеливался всецело положиться на Его обетования и довериться им!
Никогда не забуду той муки, которую мне довелось пережить. Уединившись в своей комнате, я ходила из угла в угол до двух часов ночи. Когда же, полностью обессиленная, я ложилась, наконец, спать, то клала свою Библию вместе со сборником гимнов под подушку, молясь, чтобы утром проснуться с уверенностью в своем спасении.
Это продолжалось до тех пор, пока вечером 14 июня 1846 года Кэтрин, уронив голову на подушку, взмолилась: «Отец, сделай так, чтобы завтра я проснулась с уверенностью в том, что Ты простил мне все мои грехи». И на следующий день, наконец, произошло то, о чем она так долго просила. Проснувшись, девушка села на кровати, достав из-под подушки свою Библию и сборник гимнов. Вдруг сборник гимнов выскользнул у нее из рук и, упав на пол, открылся как раз на той странице, где были напечатаны строки из стихотворения Чарльза Уэсли:
Господь мой, я Твой!
Какой же восторг неземной,
Какое блаженство знать, что Иисус Действительно мой!5
Свет наполнил ее душу. После долгих месяцев борьбы Кэтрин получила столь долгожданный ответ. Ее сердце чудесным образом преобразилось, и теперь Иисус, а не чувство вины, наполнял ее дух. Позже Кэтрин вспоминала:
Сколько же раз я читала и пела эти строки, но лишь теперь они оказались дома, в глубине моей души, озарив ее ярчайшим сиянием, которое вряд ли имели раньше. Сомнения стали для меня столь же невозможными, сколь невозможными были до сего момента упражнения в вере. До этого не во все библейские обетования я могла заставить себя поверить; теперь же даже все демоны ада вряд ли сумели бы заставить меня хоть на мгновение в них усомниться. Я больше не надеялась на то, что обрела спасение, я была уверена в этом. Уверенность в спасении, казалось, до краев наполнила мою душу.
Я выскочила из постели и, не утруждая себя одеванием, кинулась в комнату своей мамы, которой и рассказала о том, что случилось.
В качестве подтверждения своей принадлежности Богу Кэтрин присоединилась к Брикстонской уэслианской методистской церкви (раньше она отказывалась делать это, ссылаясь на неуверенность в своем спасении). Несколько месяцев спустя, в сентябре 1846 года, девушка снова заболела, на этот раз туберкулезом. Несмотря на мучившие ее сильные боли и лихорадку, Кэтрин находила успокоение в осознании того, что она спасена. Врачи опасались, что туберкулез будет прогрессировать, поэтому следующую зиму больная снова провела дома. В мае же, достаточно поправившись для того, чтобы перенести непродолжительное путешествие, она переехала к своей тете, жившей в Брайтоне, на морском побережье. Девушка надеялась, что соленый морской воздух ускорит ее выздоровление. Набравшись сил, она начала посещать служения местной уэслианской церкви.
Живая вера и мертвая церковь
Несмотря на то, что в Соединенных Штатах усилиями таких проповедников, как Питер Картрайт, методизм был на подъеме, в Великобритании это движение тонуло в трясине бюрократии. Казалось, что методизм потерял силу Божью, проявлявшуюся во время проповедей Джона Уэсли и Джорджа Уайтфидца, а его фокус сместился в сторону составления правил и руководства людьми. Окружные проповедники должны были справляться с таким огромным объемом бумажной работы, что у них практически не оставалось времени для выполнения своих прямых обязанностей. Членство в методистских церквах подвергалось ежегодной ревизии, целью которой являлся контроль того, чтобы прихожане занимали достойное место в обществе и имели хорошую репутацию. Призывы к проведению реформ и возвращению к первоначальным принципам отцов-основателей методизма зазвучали уже в 1840-х годах, но к запланированной на 1850 год конференции лидеры реформаторов были названы бунтарями и отлучены от церкви. Методистская церковь постепенно отходила от своего первоначального стремления через излияние Божьей силы обращать людей к Господу, сосредоточившись вместо этого на контролировании своих членов и наполнении казны за счет пожертвований прихожан. Братья Уэсли, должно быть, заламывали в отчаянии руки на небесах, глядя на то, как методизм окончательно терял силу преобразовывать человеческие жизни через проповедь Слова и присутствие Божье.
Горя желанием спасать души бедняков, Уильям Бут вскоре понял, что не может позволить себе ждать, пока они сами начнут приходить к нему.
Еще не знакомые друг с другом Уильям и Кэтрин одинаково негативно относились к традиционному методизму, разочаровавшись в котором вскоре пополнили ряды реформаторов. Как всегда нетерпимая к любой несправедливости, Кэтрин не собиралась молча смотреть на то, как церковные власти выгоняли из церкви благочестивых «бунтарей». Когда наступила пора подвергнуть ревизии ее членство, лидер, которому формально подчинялась Кэтрин, отказал ей в положительной характеристике. Как следствие, девушка была отлучена от церкви, которая с момента рождения являлась для нее духовным домом, потеряв при этом многих своих учителей и близких друзей.
Уильям противостал методистам иначе. Радость, вызванная долгожданным обретением спасения, все еще бурлила в нем, а слова «Каждую минуту умирает человеческая душа!» по-прежнему звучали у него в ушах. Спустя два года после своего обращения, он посетил служение, на котором выступал Джеймс Коги. Присущий ему ирландско-американский стиль вызывал у слушателей благоговейный трепет, и Уильям сидел как зачарованный. В тот вечер он заново посвятил себя своему Господу и Спасителю, твердо решив стать таким же покорителем душ, как Коги. В конце служения Уильям поднялся с колен с твердой уверенностью в том, что «Бог даст Уильяму Буту все самое необходимое».
Горя желанием спасать души бедняков, Уильям Бут вскоре понял, что не может позволить себе ждать, пока они сами начнут приходить к нему. Он уговорил своего близкого друга Уилла Сэнсома вместе проповедовать на улицах. Не теряя времени понапрасну, друзья отправились прямиком в ноттингемские трущобы. Молодой Бут, проповедовавший на бочке или высоком стуле, производил сильное впечатление на слушателей своим внешним видом. Это был высокий юноша с выразительными серыми глазами, черными как смоль волосами и высоким, выдающимся носом. Молитвы Уильяма не оставались без ответа, однако он нуждался в некоем толчке, который побудил бы жителей этого неблагополучного района последовать за ним в церковь – место, где они так долго были нежелательными гостями. И это время было уже не за горами.
Вместе с Сэнсомом Бут отправился проповедовать на Кид-стрит. Не зная этого района, он приступил к делу прямо перед домом отъявленного пьяницы и дебошира по прозвищу Джек Метла. Проповедники спели гимн, после чего Уильям взобрался на стул и начал свое обращение к собравшейся толпе.
- Друзья, – прокричал он, – я хотел бы задать вам несколько прямых вопросов, касающихся вашей души... Есть ли у кого-нибудь из вас дома дети, не имеющие обуви? Сидят ли ваши жены сейчас в темных лачугах, дожидаясь, когда вы вернетесь домой с пустыми карманами? Собираетесь ли вы прямо отсюда отправиться... чтобы потратить на выпивку деньги, в которых так сильно нуждаются ваши жены, чтобы купить еду?
Неожиданно двери находившегося позади них дома распахнулись, и Джек Метла метнулся прямо к проповедникам. Когда он оказался рядом с ними, Уильям взглянул ему прямо в глаза и сказал:
- Бог любит твою жену столь же сильно, как ты сам ее когда-то любил.
Джек замер: слова попали в самую точку.
- Можешь ли ты вспомнить, когда впервые ее повстречал, как сильно влюбился и ухаживал за ней?
Джек неподвижно смотрел прямо под ноги Уильяму, затем медленно кивнул.
- Так вот, Бог любит тебя так же, только Его любовь несравнимо сильнее.
Окружающие внимали каждому его слову. Наконец, Джек поднял свои глаза.
- Меня?
- Да, тебя.
Уильям спустился со стула и взял Джека за руку.
- Давай прямо здесь преклоним колени, и ты скажешь Господу о том, что ты тоже Его любишь, и попросишь Его простить тебя. Джек так и сделал.
Бут прекрасно понимал, что эти новообращенные нуждались не только в спасении. Он знал, что им требовалось наставление, чтобы, укрепившись в вере, они могли самостоятельно заботиться о своем духовном росте. Таким образом, в следующее воскресенье оба Уилла снова направились в трущобы, собрали толпу и двинулись вместе в уэслианскую церковь. Они ввалились в церковь прямо посреди служения, сразу же после четвертого гимна, и усадили свой «улов» в первых рядах, заняв лучшие места в зале. Уильям был доволен своей работой, однако в конце служения преподобный Сэмюэл Данн подошел к нему, но не для того, чтобы поздравить, а чтобы сделать строгий выговор.
Преподобный Данн обратил внимание Уильяма на места для сидения, расположенные за перегородкой в самом конце зала, скрытые от постороннего глаза и в действительности находившиеся почти за пределами слышимости; после чего указал на едва заметную боковую дверь, через которую следовало туда заходить. Преподобный Данн также сказал Уильяму, что первые ряды, на которых он рассадил своих «подопечных», предназначались для тех, кто щедро жертвовал на развитие методизма, а бедняки, сказал он, должны входить через боковую дверь и сидеть позади всех. Конечно, они желанные гости на каждом служении, но им не следует путаться под ногами и мешать другим прихожанам получать удовольствие от служения. Уильям смиренно выслушал выговор, но этот снобизм положил начало разрыву его отношений с методистами.
Юный методистский проповедник
Невзирая на то, что в ту пору Буту было только семнадцать лет, это не мешало ему выполнять обязанности окружного проповедника. Он начал служить в Ноттингеме в церкви на Броуд-стрит, а также в окрестных деревнях. Проводя служения под открытым небом в последующие несколько лет, он продолжал совершенствовать свои навыки проповедника.
Когда Уильяму исполнилось девятнадцать лет, он закончил свою учебу в ломбарде и столкнулся с необходимостью искать работу в другом месте, поскольку мистер Имс не мог более платить ему жалование. Весь последующий год он занимался поиском работы в Ноттингеме, но, ничего не найдя, решил переехать в Лондон. Жизнь в столице тоже была нелегкой, но, в конце концов, юноша устроился на работу в небольшой ломбард, благодаря чему у него появились не только деньги, но и жилье – комната над магазином.
В свободное время Бут начал посещать методистскую церковь в Уолворте, где вскоре был зарегистрирован в качестве проповедника. От главного пресвитера своего округа Уильям получал мало поддержки, и однажды, осознав, что гораздо больше людей он приводит к Богу во время уличных служений, чем во время церковных, он попросил, чтобы его освободили от последних ради проповеди на улицах. После этой просьбы главный пресвитер стал недоверчиво относиться к Уильяму, заподозрив его в сговоре с реформаторами, и при первой же возможности лишил молодого служителя членства в церкви. Стремление Уильяма нести беднякам весть о Божьем спасении привело его к разрыву с методистской церковью, точно так же, как нежелание Кэтрин молчать привело к ее исключению из рядов методистов. Произошедшее причинило Уильяму сильную боль, ибо он всегда верил в то, что «существует один Бог, и Джон Уэсли Его пророк».
Несмотря на то, что Бут был изгнан из церкви, он не остался в одиночестве. Один из методистов, богатый владелец обувной фабрики Эдвард Рэббитс (в отличие от местного пресвитера, не ценившего служения Уильяма), восхищался им. В разгоревшемся между методистскими традиционалистами и реформаторами споре Рэббитс занял сторону последних и также был лишен членства. Услышав об отлучении Бута от методистской церкви, он пригласил молодого человека присоединиться к реформаторам и проповедовать под их знаменем. Не имея другого выбора, Уильям согласился.
В последующие месяцы Эдвард получил возможность еще больше оценить призвание Уильяма. Однажды вечером, пригласив юношу на ужин, Рэббитс предложил ему еженедельную зарплату в размере двадцати шиллингов на протяжении, как минимум, трех месяцев, если тот решится уйти из ломбарда и служить проповедником целый рабочий день. Уильям удивился и обрадовался, потому что о такой работе он мечтал не один месяц. Спустя некоторое время юноша уволился с прежней работы, снял новую комнату и приступил к выполнению своих обязанностей спасителя человеческих душ.
