Джордж Уайтфилд был наделен потрясающим даром, который произвел через него большое пробуждение в Америке. Он совершал особые дела, нравящиеся Господу...
Пробуждение Америки
30 октября 1739 года корабль, некотором плыл Джордж, бросил якорь у пристани Льюис-Таун, в ста пятидесяти милях к северу от Филадельфии. Уайтфилд направился прямиком в Филадельфию, где все без исключения церкви немедленно пригласили к себе известного молодого проповедника из Англии. Но вскоре даже самые большие храмы оказались неспособными вместить толпы людей, изо всех сил пытавшихся протиснуться внутрь, чтобы услышать эпические проповеди Джорджа Уайтфилда. В отличие от Англии, он начал выходить на городские улицы не потому, что его не хотели видеть в церквах, а потому, что церковные здания оказались для него слишком малы. Он чрезвычайно нуждался в большом пространстве, поэтому вскоре покинул город, чтобы проповедовать прямо в поле.
От Филадельфии до Нью-Йорка он выступал перед рекордно большими аудиториями, которые, бывало, превосходили числом местное население! Едва услышав о планирующемся выступлении Уайтфилда, тысячи слушателей начинали стягиваться в назначенное место буквально со всех сторон. Люди прибывали верхом на лошадях, в повозках, на баржах и паромах и даже пешком. Движимые кто простым любопытством, кто возможностью приятно провести время, а кто искренним стремлением услышать слово, вдохновленное Самим Господом, колонисты собирались в еще большем количестве, чем лондонская публика. Джордж Уайтфилд был для них настоящим феноменом.
В то время как Уайтфилд покорял Америку, братья Уэсли, в свою очередь, распространяли своими проповедями пробуждение по всей Англии. На заре Великого пробуждения Дух Божий трудился по обе стороны Атлантического океана; ничто не могло остановить прилив Божьего Слова, открывшегося заблудшим и изголодавшимся людям. Свет Христов пронзал тьму, окутавшую Англию, погрязшую в пьянстве и других пороках. Колонии также были погружены во тьму, но уже несколько иного рода, связанную с такими бедствиями, как эпидемии и голод, нависшими над их обитателями со всех сторон.
Колонисты были ярыми авантюристами-первопроходцами, не желавшими подчиняться никакой другой силе, кроме внутреннего свидетельства Святого Духа. Они были готовы к расширению границ – не только географических, но и духовных, но при этом высоко ценили свободу и истину. Жаждущие новых знаний, они внимательно прислушивались к каждому сказанному Джорджем слову. Решительность – вот качество, наиболее точно характеризующее тех, кто преодолевал огромные расстояния ради того, чтобы услышать слово истины. Ничто не могло помешать тысячам людей собираться вокруг пламенного проповедника и ничто не могло помешать Джорджу горячо проповедовать при каждой удобной возможности. Он трудился на грани человеческих возможностей, движимый колоссальным желанием накормить Хлебом Жизни изголодавшиеся массы, которые с не меньшим рвением, глотая пыль, верхом на лошадях проделывали Долгий путь, чтобы услышать Евангельскую Весть.
В отличие от Англии, Уайтфилд выходил на городские улицы не потому, что его не хотели видеть в церквах, а потому, что церковные здания были для него слишком малы.
Джордж немало удивлялся тому, как люди, «столь сильно разбросанные по чужой земле, ухитрялись собираться вместе за короткий промежуток времени». Его также удивляло то, что такое море людей могло слушать его настолько внимательно, что, как он сам писал, «даже в Лондоне я никогда не становился свидетелем столь абсолютной тишины». Когда Бенджамин Франклин впервые прибыл в Филадельфию и услышал проповеди Уайтфилда, он следующим образом описал свою реакцию: «У него был сильный и чистый голос; он произносил слова и строил предложения столь отчетливо, что его могли слышать и понимать на большом расстоянии, особенно принимая во внимание то, что его слушатели, сколько бы их ни было, пребывали зачастую в полной тишине». Франклин подсчитал, что голос Уайтфилда могли слышать более чем тридцать тысяч слушателей: «Это позволило мне согласиться с некоторыми газетными отчетами, в которых говорилось о том, как он проповедовал за городом одновременно двадцати пяти тысячам слушателей, а также убедило в истинности многих древних историй о военачальниках, выступавших перед целыми армиями, в которых я, бывало, сомневался», – писал он.
Франклин и Уайтфилд стали хорошими друзьями. Франклин предложил священнику публиковать его проповеди в своей Pennsylvania Gazette, продолжая при этом с неослабевающим интересом следить за его служением. Он издал несколько томов дневников Джорджа, которые продавались рекордными тиражами. От этого выиграли оба: Джордж приобрел большую известность, Бенджамин – новых подписчиков. Франклин даже помог Уайтфилду в сборе денег на строительство сиротского приюта. Он был так поражен умением Джорджа собирать необходимые средства, чего написал следующие, ставшие чрезвычайно известными, строки:
Вскоре после этого мне довелось побывать на одной из его проповедей, во время которой я решил, что в конце, когда он будет собирать пожертвования, от меня он ничего не получит. В моем кармане лежала горсть медяков, три-четыре серебряных доллара и пять золотых пистолей. Но по мере того как он говорил, мое сердце начало смягчаться, и я решил отдать все медяки. Еще несколько ярких призывов – и, устыдившись, я решил пожертвовать серебро. Закончил же свое выступление он так потрясающе, что я полностью опустошил свой карман, отдав не только золото, но и все остальное.
Джордж проповедовал по всему региону перед таким скоплением людей, что ожидаемое возрождение стало попросту неминуемым. Столько жаждущих сердец слушали его каждый день, что, когда он, в конце концов, покинул Филадельфию, более двухсот всадников сопровождали его не только к выезду из города, но и к следующему месту назначения, где местные верующие продолжали приветствовать его. В разных областях Мэриленда, Виргинии и Каролины (даже в наименее населенных) Джордж без устали выступал перед огромными массами.
В течение последующих месяцев Джордж время от времени возвращался в Джорджию, проповедуя по нескольку раз в день и собирая деньги для сиротского приюта. Прибыв в Саванну в январе 1740 года, он немедленно приступил к поиску места для постройки приюта на участке земли в пятьсот акров, который выделил городской совет. В десяти милях к северу от Саванны он решил основать дом для мальчиков «Вифезда». (В 1773 году, спустя три года после смерти Джорджа, «Вифезда» сгорела дотла, но была заново отстроена и действует по сей день. Фактически основанный Уайтфилдом сиротский приют является ныне старейшим действующим детским домом во всей Америке. Как утверждает писатель Эдвард Дж. Кэшин, история «Вифезды» тесно связана с историей Саванны.)
Однако, прежде чем приступить к делу, необходимо было проложить дорогу к стройплощадке, на что требовалось много рабочей силы и стройматериалов. Для столь масштабного предприятия в городе было слишком мало рабочих, и Джорджу пришлось нанимать плотников, каменщиков и дорожных рабочих в отдаленных поселениях. Наконец строительство началось, и уже к марту Джордж отметил в своем дневнике, что «под моей опекой находится уже около сорока детей, и практически сотня ртов питается каждый день продуктами из наших запасов... Расходы велики, но наш великий и добрый Бог (в чем я нисколько не сомневаюсь!) поможет мне со всем этим справиться».
Франклин и Уайтфилд на протяжении всей жизни оставались добрыми друзьями.
Джордж также надеялся на поддержку своих богатых британских и американских друзей, а кроме того, на помощь местных торговцев и лавочников. Все, однако, произошло не совсем так, как он это планировал, и Уайтфилду пришлось начать очередную евангелизационную кампанию для сбора необходимых средств. Некоторые из его знакомых считали, что предприятие обречено на провал, но Джордж был уверен в Божьем водительстве и не сомневался, что Господь обо всем позаботится. Финансовое бремя заботы о «Вифезде» лежало на плечах Джорджа до конца его дней. Чтобы рассчитаться с долгами, ему приходилось собирать пожертвования на приют после каждой проповеди.
С горячим рвением Джордж начал очередную кампанию и направился в Пенсильванию, где его популярность и потребность в проповеди неуклонно росли. В то время как Уайтфилд занимался постройкой «Вифезды» в Джорджии, Франклин и его сторонники приступили к строительству дома собраний, достаточно большого для того, чтобы вместить всех желающих услышать проповеди Уайтфилда. Здание это впоследствии стало Университетом Пенсильвании. Вернувшись в Филадельфию, Джордж много времени проводил с Франклином, и, хотя взгляды друзей не во всем совпадали, они относились друг к другу с огромным почтением. Франклин продолжал публиковать проповеди Уайтфилда, а тот, в свою очередь, снабжал издателя все новыми и новыми бестселлерами.
Продвигаясь через всю Новую Англию в направлении Бостона, штат Массачусетс, Уайтфилд проповедовал по три раза в день, причем делал это так продолжительно и с такой страстью, что буквально истощал себя. «После столь великих трудов, которые изнуряли его физически до такой степени, что трижды в день его вынуждены были поднимать и сажать на лошадь (ибо сам он был не в состоянии подняться), он снова ехал проповедовать, а вернувшись, располагался на ночлег на поставленных вместе двух-трех стульях». Привлеченные вышедшими из печати путевыми заметками Джорджа и газетными сообщениями о его пребывании в Новой Англии, все больше слушателей приходили на проповеди Уайтфилда. В Бостоне и других портовых городах восточного побережья энтузиазм Джорджа привел к тому, что во время служений многочисленные слушатели «толкались локтями, отпихивали и топтали друг друга, чтобы только услышать »Божественные вещи«. В известной городской общине Бостона он проповедовал одновременно более чем пятнадцати тысячам слушателей по два-три раза в день на протяжении нескольких дней.
Новые дрова для костра
К середине октября Джордж побывал в Нортхэмптоне, штат Массачусетс, где стал гостем Джонатана Эдвардса, пуританского проповедника, который возглавит американское Великое пробуждение после возвращения Уайтфилда в Англию. Эдвардс был настолько тронут проповедями Джорджа, что однажды, слушая его, даже заплакал. Сара, жена Эдвардса, была также восхищена ораторскими способностями Джорджа, о чем сама написала:
Удивительно наблюдать затем, как он пленяет слушателей, провозглашая простые библейские истины. Своими собственными глазами я видела, как больше тысячи человек, затаив дыхание, внимали его словам в абсолютной тишине, лишь изредка нарушаемой случайными всхлипываниями... Предвзятый человек, думаю, мог бы назвать все это театральными уловками и игрой на публику. Но вряд ли тот, кто хотя бы раз видел или знал его, мог допустить подобную мысль.
Сара Эдвардс тоже произвела на Джорджа глубокое впечатление, и он даже поделился с ней своей надеждой найти такую жену, которая была бы «украшена кротким и смиренным духом», а также «свободно и весомо рассуждала бы о Божьих делах». Находясь в гостях у Эдвардсов, Джордж послужил их детям и, кроме того, дважды выступил с проповедью в церкви Эдвардса. Как и предполагалось, он произвел неизгладимое впечатление на семью пастора, прихожан и всех жителей города.
Дело в том, что, как только Эдвардс был назначен пастором в Нортхэмптон, от его глаз не укрылся царивший там нравственный упадок. Джонатан молился и проповедовал о возрождении с такой страстью и устойчивостью, что, в конце концов, повлиял на социальный климат во всей стране. О том воздействии, какое оказал Уайтфилд на жителей Нортхэмптона, Эдвардс писал следующее:
Вряд ли в Нортхэмптоне нашелся бы такой человек, старый или молодой, которого бы не волновали вопросы, связанные с вечностью. Даже тех, кто привык быть буйным и самодовольным, коснулось Великое пробуждение. Весь город, казалось, наполнился удивительным Божьим присутствием. Никогда он не был столь полон любви и радости; и в то же время душевных страданий, как в те дни. Поразительные знаки Божьего присутствия были замечены практически в каждом доме. Наши публичные служения были чудесны.
Пребывание Джорджа Уайтфилда в Нортхэмптоне имело эффект, сравнимый с тем, как если бы в уже разведенный костер были подброшены новые дрова. В то время как Эдвардс проповедовал о страхе перед Божьим наказанием, Джордж проповедовал о Его милости и принятии. Обладая поразительной проницательностью, Уайтфилд всегда знал, в чем именно нуждались его слушатели в тот или иной момент. Он писал: «Я заметил, что сердце мое вдруг охватило непреодолимое желание говорить лишь о единстве и преимуществах святых, а также об обильном излиянии Духа на верующих». Это было именно то послание, в котором столь сильно нуждались верующие, и сердца, «опаленные и израненные пламенем Божьего суда», смягчались, слыша исполненные милосердия слова Джорджа Уайтфилда (как сказано в Римлянам 2:4: «...благость Божия ведет тебя к покаянию...»). Один из его биографов, преподобный Альберт Белден, писал:
Движение, столь великолепно начатое Джонатаном Эдвардсом, угасло бы вскоре после своей первоначальной яркой вспышки, если бы не приносящие удивительную атмосферу и исцеляющее воздействие служения возрождения Джорджа Уайтфилда. И действительно, вряд ли что другое во всех этих событиях способно произвести большее впечатление, чем ощущение «витавшего в воздухе духа возрождения», заполнявшего собой церкви по обоим берегам Атлантического океана; духа, который привел к тому, чтобы состоялась очень своевременная встреча между двумя людьми... В результате этого образовалась своего рода мозаика из неуклонно соединяющихся между собой частичек, по которым электрический ток возрождения мчался, движимый всепоглощающей энергией.
В то время не казались невероятными случаи, когда лавочники закрывали свои магазины, а рабочие оставляли свои инструменты и бежали туда, где выступал Уайтфилд. Один свидетель так описал его проповедь под открытым небом, произнесенную приблизительно в то время:
Когда мы проехали примерно полмили по дороге, ведущей из Хартфорда, Уэзерсфилда и Степни в Миддлтаун, я увидел на холме передо мной облако или некое подобие тумана. Сначала я решил, что оно двигалось со стороны великой реки [Коннектикут], но, приблизившись к тому месту, услышал шум подобный раскатам грома, и вскоре понял, что этот стук издавали копыта лошадей, скачущих по дороге, а этот туман был облаком пыли, вздымаемой этими лошадьми. Оно поднималось на несколько метров над холмами и деревьями, и, только подойдя поближе, я смог рассмотреть людей и лошадей, скользивших в этом облаке, подобно теням. Когда же я приблизился вплотную, моим глазам предстал бесконечный поток лошадей и всадников, мчавшихся бок о бок. Каждая лошадь, взмыленная, в пене, с ноздрями, раздувавшимися при каждом скачке, казалось, мчалась изо всех сил, чтобы доставить своего седока туда, где в тот момент провозглашалась небесная весть о спасении человеческих душ. Я дрожал всем телом, наблюдая охватившее мир движение, но все же сумел втиснуться со своей лошадью между двумя другими лошадьми. Моя жена удивилась тому, что наша одежда моментально стала грязной, ибо она так сильно покрылась пылью, что все стало выглядеть одноцветным – плащи, шляпы, рубашки и лошади.
Мы мчались в этом живом потоке три мили, и я не слышал, чтобы кто-либо из скачущих произнес хотя бы одно слово на протяжении всего пути, но каждый из них нещадно гнал вперед своего коня. Когда мы наконец подъехали к старой церквушке, там уже собралась толпа народа (говорили, от трех до четырех тысяч человек). И тогда мы спешились и отряхнули пыль, а служители направились прямиком в здание церкви. Я обернулся и посмотрел в сторону великой реки, где многочисленные лодки переправляли сотни людей. Весла двигались быстро и ловко, казалось, что и люди, и лошади, и лодки боролись за свою жизнь. Оба берега реки были черны от огромной вереницы людей и лошадей, Растянувшейся на двенадцать миль. Я не заметил ни одного крестьянина работающего в поле; всех их словно ветром сдуло.
Когда я увидел мистера Уайтфилда, который поднимался на импровизированную сцену, он был подобен ангелу. Молодой, стройный, худощавый мужчина стоял один перед тысячами людей с абсолютно невозмутимым видом. Мысли о том, что Бог был с ним, куда бы он ни шел, переполняли мой разум, приводя меня в состояние благоговейного страха еще до того, как он начал проповедовать; ибо он выглядел как человек, власть которому была дана Самим Величайшим Богом, и эта власть читалась в его взгляде. От его проповеди у меня защемило сердце. Благословен Бог, Который поколебал мое старое основание, и я смог увидеть, что моя праведность не сможет меня спасти. Затем, уверовав в учение об избранности, я начал спорить о нем с Богом, ибо все, что бы я ни делал в своей жизни, не могло спасти меня; Он один из Вечности волен провозгласить, кто будет спасен, а кто – нет.
О реакции подобного рода сам Джордж Уайтфилд вспоминал следующее:
Куда бы ни падал мой взгляд, большинство людей буквально захлебывались слезами. Одни были бледны, словно смерть; другие заламывали руки; третьи падали в объятия своих друзей. Большинство же устремляли свой взгляд к небу и взывали к Господу.
Из Нортхэмптона Джордж вернулся обратно в Нью-Йорк, побывав во время своего путешествия также в Нью-Хэйвене, Милфорде, Стратфорде, Фэйрфилде и Ньюарке, в каждом из этих мест воспламеняя сердца людей огнем возрождения. Затем снова посетил Филадельфию, город, в который прибыл из Англии ровно год назад. Несмотря на то, что строительство дома собраний, стены которого были возведены в его отсутствие, было еще не закончено, и здание стояло без крыши, горожане быстро соорудили платформу и подиум, и Уайтфилд стал первым проповедником, выступившим в этом зале. Находясь в Филадельфии, Джордж почувствовал, что Бог призывает его вернуться к родным берегам, и потому решил перед отъездом в Британию проверить, как обстоят дела в Джорджии. О своем стремительном туре через всю Новую Англию он писал:
Мое тело сильно ослабело, но Господь постоянно восстанавливал утраченные силы. Только благодаря Ему, думаю, я мог проповедовать не менее 175 раз публично, если не считать тех многочисленных случаев, когда я благовествовал людям с глазу на глаз. Я проделал путь длиною в 800 миль, собрав за это время вещей, продуктов и денег для моих несчастных сирот на сумму более 700 фунтов стерлингов (2006 году эта сумма равнялась бы приблизительно 160 тысячам долларов). Никогда еще Бог не удостаивал меня такой удивительной помощи. Все происходившее служило цели убедить меня в том, что Америка должна стать для меня основным полем деятельности.
Вернувшись в Саванну, Джордж обнаружил, что, несмотря на все колоссальные усилия по сбору средств, ему по-прежнему не хватало пятисот фунтов для выплаты взятого на строительство приюта кредита. В середине января он попрощался с огромными толпами своих почитателей в Бостоне и направился в Чарльстон, где поднялся на борт «Минервы» и поплыл обратно в Британию в надежде собрать там недостающие средства для требовавшего все больших и больших капиталовложений приюта в Джорджии.
