Он также многое сделал для того, чтобы Америка стала христианской нацией. Эдвардс подготовил почву для следующих пробуждений, тщательно задокументировав Великое пробуждение с самого его начала.
Старые догмы против новых
По мере того, как Великое пробуждение распространялось по другим американским колониям, местные христиане разделились на два лагеря: представители одного утверждали, что за всем происходившим стоит Бог, тогда как представители другого утверждали обратное. Верующие, отстаивавшие традиционное поклонение и религиозные ритуалы, которые исключали дух и эмоциональную составляющую пробуждения, стали известны как «Старые догмы», тогда как их оппоненты, считавшие все эти проявления действием Бога, были названы «Новыми догмами”. Джонатан каким-то образом смог охарактеризовать пробуждение, опираясь на доктрину и тщательный анализ, привлекшие внимание »Старых догм«, но при этом по-прежнему считал, что »удивительные дела« действительно были совершаемы самим Богом.
Бог действовал через Джонатана Эдвардса и его церковь во многом благодаря смиренному сердцу пастора. Он всегда позволял истине бросать вызов своему мышлению, даже если это означало для него изменение взглядов по тем вопросам, которые он ранее горячо отстаивал. Его главная цель заключалась в том, чтобы во всем оставаться верным Евангелию Иисуса Христа.
Джон Уэсли имел столь же смиренный дух. Размышляя о своем личном духовном пути, Уэсли писал следующее: «Я не могу преувеличивать свои достоинства настолько... чтобы считать, будто бы я не совершал ошибок в столь трудной и ответственной работе. Но моя совесть чиста, ибо я сознательно [ничего] не представлял в ложном свете».
Джонатан с пониманием относился к доктринальным различиям между «Старыми догмами» и «Новыми догмами». Он с глубоким уважением относился к тем людям, чьи религиозные убеждения отличались от его собственных, включая Уэсли, который, как мы уже говорили, не был кальвинистом. Однако он не желал принимать ничего, предварительно не изучив это самостоятельно.
В молодости Джонатан, к примеру, изучал труды Джона Локка, словно «скряга, жадно хватавший целые пригоршни золотых и серебряных монет из только что найденной им сокровищницы». Тем не менее, он не во всем соглашался с Локком. Тот был мыслителем эпохи Просвещения, учившим тому, что люди рождались на свет, подобные чистой книге, tabula rasa, страницы которой постепенно заполнялись знаниями, которые пополнялись собираемой с помощью чувств и истолковывались посредством вдумчивых размышлений. Локк считал, что истина являлась плодом жизненного опыта. Джонатан соглашался с важностью чувств и необходимостью размышления над собранной с их помощью информацией, но для него Истина имела человеческое обличие – обличие Иисуса Христа. Как сказал Сам Иисус в Евангелии от Иоанна 14:6: «Я есмь путь и истина и жизнь».
Джонатан сумел непредвзято оценить результаты двух великих возрождений, оделив зерна от плевел – истину от того, что было преувеличено. Из-за некоторых эмоциональных перегибов наблюдалось сильное противостояние пробуждениям со стороны как проповедников, так и мирян. «Старые догмы» неприязненно относились к проявлениям эмоций, изливаемых слушателями, когда те начинали осознавать свое истинное состояние перед Богом в отсутствие Христа. Кроме того, они крайне не одобряли яркий и экстравагантный стиль проповеди таких служителей, как Джордж Уайтфилд. Уайтфилд театрализировал Писание, используя особые ораторские приемы: экспрессивно жестикулировал и даже осмеливался во время проповеди оставлять кафедру и ходить по залу. До того, как он впервые посетил Америку, местные жители о подобной практике даже не слышали. Один из его критиков, Чарльз Чаунси, называл утверждение о том, что человек может быть напрямую вдохновляем Богом, просто безумием. Ходили слухи, что Чаунси, местный священник, сам пытался стать проповедником-возрожденцем, но потерпел неудачу, превратившись в итоге в завистливого очернителя тех, кто имел успех.
С присущей ему мудростью Джонатан начал классифицировать и анализировать ощущения, утверждения и действия тех, кто называл себя духовно возрожденными, чтобы более успешно отделять факты от вымыслов, действуя в защиту отцов пробуждения. Он не отрицал существование некоторых излишеств в выражении эмоций, но при этом был убежден в том, что в большинстве случаев людьми действительно двигал Дух Божий. Скептикам он указывал на отрывки из Библии, в которых говорилось о так называемых «эмоциях”, отмечая при этом, что такие чувства, как надежда, любовь, желание, радость и печаль, были достаточно ясно одобрены и позволены с библейской точки зрения. С другой стороны, он также утверждал, что христианин должен основываться на чем-то большем, чем просто чувства: »Вера, происходящая из одних лишь ощущений, обречена на увядание... когда ей придет пора быть испытанной... трудностями«.
Вполне вероятно, что Джонатан Эдвардс пережил некоторое разочарование, когда проповедники, переполняемые за кафедрой чрезмерными эмоциями, не демонстрировали такого же горения в своей повседневной жизни. Он считал, что знаком истинного обращения было действенное проявление любви. Для Джонатана христианство было несоизмеримо большим, чем простое следование определенному своду правил: большим, чем ритуалы, ограниченные стенами церкви. Настоящее переживание присутствия Божьего, по его мнению, должно приводить к внутренним переменам, распространяющимся на всю повседневную жизнь человека. Он советовал: «Всем нам необходимо иметь по-настоящему живую веру, которая значительно более проявляется в нашем служении Богу и окружающим, чем в живости и усердии наших языков».
Джонатан считал, что знаком истинного обращения было действенное проявление любви.
Несомненно, Джонатан глубоко верил в то, чему учил; но еще важнее то, что он жил в полном соответствии со своим учением. Сохранилось много свидетельств того, как он милосердно помогал нуждающимся, при этом всегда передавая свои подарки инкогнито, через друзей.
Он также всегда был на стороне людей, преследуемых за свои личные убеждения. Одним из них он считал студента Дэвида Брэйнерда, исключенного из Йельского университета за активное участие в движении возрождения. Однако ничто не могло остудить пыл юноши, который впоследствии стал известным и преданным Богу миссионером, принесшим свет истины американским индейцам. Несмотря на слабое здоровье, Брэйнерд проехал верхом три тысячи миль, обратив к Богу многих коренных жителей Америки.
Считая Брэйнерда замечательным примером бескорыстной пуританской добродетели, Джонатан поддерживал и лично наставлял его. Брэйнерд часто гостил у Эдвардсов и даже был помолвлен с дочерью Джонатана Джерушей. Но, к сожалению, молодой человек заболел туберкулезом и умер на руках у своей невесты. Джеруша также заразилась смертельным недугом и скончалась, пережив своего возлюбленного лишь на один-единственный месяц.
Джонатан лично позаботился о том, чтобы дневник Брэйнерда, который тот вел во время своих миссионерских поездок, был опубликован. И до сего дня книга «Жизнь и путевые заметки Дэвида Брэйнерда» (Life and Diary of David Brainerd) с написанным Эдвардсом вступлением пользуется большой популярностью. На протяжении нескольких столетий эта книга производила неизгладимое впечатление на сотни мужчин и женщин, которые, вдохновленные дневниками Брэйнерда, решили стать миссионерами. Ниже приведен отрывок, датированной 20 ноября 1745 года, когда Брэйнерд находился в Кроссуиксанг, штат Нью-Джерси:
Мои публичные выступления не составляли тогда и половины моей работы, но многие люди постоянно приходили ко мне с исключительно важным вопросом: «Что следует нам делать для того, чтобы спастись?» – делясь со мной всеми своими мыслями по этому поводу. И все же, я могу сказать, восславив обильную милость Божью, что очевидный успех, которым были отмечены мои труды, вне всякого сомнения, более чем компенсировал затраченные мною усилия. Более того, он стал для меня замечательным средством поддержки, благодаря которому я сумел справиться со своими многочисленными делами и усталостью, которые, как мне кажется, неподъемным грузом придавили бы меня без столь животворящей надежды... Так пусть же Господь посылает других тружеников собирать эту часть Своего урожая, чтобы сидящие ныне во тьме могли узреть яркий свет и чтобы вся земля наполнялась знанием о Нем! Аминь.
За несколько дней до гибели миссионер Джим Элиот (1927-1956), принявший мученическую смерть от рук южноамериканских индейцев аука, сделал в своем дневнике следующую запись: «Отречение от своей гордыни – о чем вчера я прочитал в »Дневнике Дэвида Брэйнерда« – должно стать ежечасной моей обязанностью».
Когда проповедуют мертвецы
Несмотря на все усилия Эдвардса, к весне 1744 года пламя возрождения начало заметно угасать. «Эмоциональность» собраний привела к тому, что некоторые церкви стали распадаться из-за того, что их прихожане считали своих пасторов чересчур сдержанными или строгими – в отличие от новых, ярких и энергичных представителей возрождения, таких как Уайтфилд. С другой стороны, нередко встречались прямо противоположные случаи, когда церкви отвергали новые, более эмоциональные богослужения, считая их противоречащими Божьей воле. Масла в огонь подливали также комментарии Уайтфилда о состоянии американских церквей: «Я глубоко убежден в том, что в большинстве своем священнослужители говорят о незнакомом им Христе, встречу с которым они не прочувствовали и по-настоящему не пережили. И причина того, почему их церкви сегодня столь мертвы, заключается в том, что проповедуют там мертвецы». Несмотря на то, что слова Уайтфилда были не далеки от действительности, они вовсе не способствовали укреплению его отношений с ортодоксальными верующими, тяготевшими к сохранению существовавшей церковной субординации. Линия раскола четко пролегла между «Старыми догмами» – более традиционными служителями, и «Новыми догмами» – теми, кто считал экспрессивные и яркие богослужения проявлением Божьей силы.
Аналитический подход Эдвардса к документированию возрождения также оказался малоэффективным. Защищая эмоциональность, которую он считал неотъемлемой частью обращения к Богу, и тем самым соглашаясь с «Новыми догмами», он, с другой стороны, утверждал, что большая часть происходившего была в действительности крайностью и требовала ограничений – в точности, как это утверждали «Старые догмы». Но как же тогда отличить эмоциональную экстравагантность, исходящую от Бога, от действий людей, желающих экстравагантностью привлечь внимание к своей собственной персоне? В результате этого движение Духа стало повсеместно подавляться, подобно другим удивительным дарам Святого Духа, таким как говорение на иных языках, пророчества, исцеления и чудотворения. Считая это «иллюзорными заблуждениями», традиционные верующие боролись со всеми подобными проявлениями. Религия и человеческие традиции в очередной раз подменили собой Божью волю. Как отмечал в связи с этим Джонатан Эдвардс: «Уже совсем скоро Дух Божий заметно и ощутимо покинул все утолки этой страны».
Да, Дух Святой всегда «заметно» покидает те места, где Он нежеланен. Будь все иначе, и, возможно, Соединенные Штаты появились бы на политической карте мира как страна христиан, наделенных силой ранней церкви. Вместо этого, однако, пробуждение угасло д0 лучших времен, когда другие люди снова полностью открыли свои сердца Святому Духу во время известных «собраний в Кентукки-Кэмп” в конце следующего столетия.
Уволенный из церкви
В Нортхэмптоне наступило очень тяжелое время, что радикально повлияло на судьбу Джонатана. В 1744 году началась война короля Георга, и колонисты снова оказались втянуты в конфликт с французами и индейцами. Соседние города были захвачены врагами и сожжены, а часть населения Нортхэмптона погибла во время неожиданных нападений.
Когда люди были уже на грани отчаяния, Эдвардс ощутил внутреннее побуждение занять твердую позицию относительно членства в церкви и соблюдения таинства Вечери Господней. Существовал ряд вопросов, в которых он не допускал компромисса. Джонатан никак не мог согласиться с введенной еще его дедушкой традицией принимать в члены церкви любого человека или участвовать в причастии без исповедания веры, и потому, не в силах больше терпеть, он решил раз и навсегда положить конец подобного рода практике. Пастор требовал от своих прихожан доказательств их обращения к Богу.
В довершение всего в церкви возникла ситуация, требовавшая от Эдвардса немедленного дисциплинарного вмешательства. Несколько молодых прихожан раздобыли какие-то книги по акушерству и популярной медицине, которыми поделились со своими друзьями, после чего юноши начали неприлично подшучивать над девушками, отпуская скабрезности по поводу менструации. Тщательно исследовав ситуацию, Эдвардс представил показания трех главных зачинщиков специально созванному комитету, состоявшему из мужчин – обычная церковная практика тех дней. Многие, однако, считали, что дело было рассмотрено чересчур поверхностно.
Это разбирательство, вкупе с казавшимся многим прихожанам излишне строгими условиями допуска к причастию, привело к серьезным раздорам среди церковного руководства. Пастор пытался смягчить их недовольство, но тщетно. В 1750 году Джонатан Эдвардс был уволен с должности пастора, которую он занимал на протяжении двадцати трех лет в период двух великих возрождений.
Благовествование коренным жителям Америки
Небольшая группа сторонников Эдвардса из числа его прихожан пыталась убедить своего бывшего пастора основать в этом же городе новую церковь. Имея на своем попечении большую семью и испытывая недостаток средств на ее содержание, Джонатан наверняка раздумывал над этим предложением. Однако, будучи в гораздо большей степени обеспокоенным делами Царства Божьего, чем личными нуждами, он посчитал, что это может привести к еще большему расколу в рядах христиан Нортхэмптона, и потому отказался.
Нет никаких свидетельств того, что сердце Джонатана наполнила горечь. Он продолжал ко всем относиться с братской добротой и благосклонностью. Спустя год после увольнения он получил предложение продолжить служение в Индейской миссии в Стокбридже, в шестидесяти милях от Нортхэмптона. И хотя эта должность явно не соответствовала его положению, Джонатан смиренно принял приглашение служить американским индейцам.
Время служения в миссии характеризовалось простым образом жизни с большим количеством свободного времени для усвоения новых знаний. Долгие часы Джонатан проводил в комнатушке размером четыре на шесть футов, сидя у камина. Эти шесть лет в Стокбридже оказались в итоге самым настоящим даром Божьим, поскольку там он написал свое лучшее теологическое сочинение, слава которого не угасла и спустя несколько столетий. В связи с недостатком писчей бумаги Джонатан сам сшивал записные книжки из кусочков бумаги, которые он выискивал везде, где только мог: чистые газетные поля, неисписанная часть полученных писем и т.д.
Джонатан был горячим сторонником пересказа библейских историй для детей понятным для них языком.
Джонатан и Сара сердечно заботились об индейцах, несмотря на Их Дикие нравы (например, те зачастую приходили в церковь, вымазанными с головы до пят медвежьим жиром, чтобы отпугивать насекомых). На новом месте пастор смог, наконец, организовать богослужения так, как хотел этого еще в Нортхэмптоне, – заменить псалмы гимнами Уэсли. Он всячески поощрял гармоническое пение, которое сам страстно любил, и был горячим сторонником пересказа библей- ских историй для детей понятным для них языком.
Для Эдвардса этот период стал также временем восстановления один из тех, кто возглавлял гонения на пастора, публично обратился к Джонатану с пространными извинениями, раскаиваясь в содеяц_ ном. Хотя странно, что сам Джонатан смог ознакомиться с этим письмом лишь тогда, когда оно было опубликовано в одной из бостонских газет. К тому времени началась война с французами и индейцами, и вся семья Эдвардс была весьма занята раздачей пищи многочисленным беженцам, искавшим прибежище в близлежащей крепости. Но очередной поворот событий уже готов был направить жизнь Джонатана в совершенно иное русло.
В сентябре 1757 года до Джонатана дошли новости о том, что его зять, Аарон Бурр, умер от малярии в возрасте сорока одного года, Бурр женился на третьей по старшинству дочери Эдвардсов, Эстер, 29 июня 1752 года, всего лишь после пяти дней ухаживаний и помолвки, длившейся менее месяца. Они жили в Нью-Джерси, где Бурр занимал должность президента колледжа Нью-Джерси, ныне известного как Принстонский университет.
Новость о скоропостижной смерти Бурра была ошеломляющей и неожиданной, но в письме также сообщалось об избрании новым президентом колледжа Эдвардса. Последний попытался – как однажды Моисей перед Господом – убедить избравших его людей в недостойности своей кандидатуры, сославшись на слабое здоровье и недостаток знаний в некоторых областях науки, таких как греческий язык и математика. Однако главная причина его отказа заключалась в том, что Джонатан был полностью поглощен наукой и написанием теологических трудов, больше всего на свете желая и далее оставаться в Стокбридже.
Ежедневный стресс, с которым сопряжено руководство колледжем, совершенно не привлекал Джонатана, но после длительных размышлений он согласился обсудить это предложение с наиболее близкими друзьями. После того как его советники выразили свою убежденность в том, что принять назначение – это его обязанность и ответственность, из глаз Джонатана тут же заструились слезы. Он немедленно отбыл навстречу новому призванию.
«Доверьтесь Богу!» – последние слова Эдвардса
Сара с детьми осталась в Стокбридже, планируя перебраться к мужу ближайшей весной. Сам же Джонатан отправился в путь с дочерью Люси и прибыл в Нью-Джерси в январе 1758 года. К своему удивлению, он улучил огромное удовольствие от выступления перед студентами и преподавателями колледжа и был тепло принят ими. Более того, у него оказалось больше времени для самостоятельных занятий, чем он изначально предполагал. Переезд выглядел многообещающим.
Однако в это же время Новую Англию охватила эпидемия оспы, жертвами которой стали многие колонисты. Готовый ко всяким неожиданностям, Джонатан заранее тщательно продумал свои действия на случай, если ему потребуется сделать прививку. Прекрасно разбираясь в научных тенденциях своего времени, он еще много лет назад принял твердое решение в случае необходимости привиться. Но, несмотря на это, он обсудил этот вопрос с квалифицированными людьми из колледжа, потому что успех этой процедуры по тем временам оставался еще весьма сомнительным. В результате все единогласно решили, что Джонатану следовало привиться. Его недавно овдовевшая дочь Эстер также решила сделать прививку, что было запланировано на 13 февраля 1758 года.
Вначале у Джонатана проявились лишь легкие симптомы болезни. Но несколько недель спустя его охватила страшная лихорадка, и 22 марта 1758 года в возрасте пятидесяти пяти лет он умер. За несколько дней до смерти, чувствуя приближение вечности, он попросил дочь Люси записать его последние слова. Как и можно было ожидать, он выразил огромную любовь к любимой жене и детям, назвав свои отношения с Сарой «необыкновенным союзом». Он попросил, чтобы его похороны были скромны, а сэкономленные на этом средства были отданы бедным.
Когда же люди, стоявшие у смертного одра Джонатана, решили было, что он не способен больше слышать или говорить, тот удивил их своими последними словами: «Доверьтесь Богу, и вам нечего будет бояться».
Врач, констатировавший смерть Джонатана, отметил, что Бог позволил ему отойти в вечность «при полном отсутствии какой-либо боли или страданий... он просто заснул». Спустя неполных два месяца после утверждения в должности президента университета и всего лишь шесть месяцев после смерти Аарона Бурра, Джонатан Эдвардс был похоронен в Принстоне рядом со своим предшественником.
Не прошло и двух недель после этого печального события, как умерла Эстер Эдвардс. Одни люди говорили, что виновата прививка, другие во всем обвиняли лихорадку. Эстер оставила двух маленьких детей: четырехлетнюю Сэлли и двухлетнего Аарона Бурра-младшего который в будущем едва не стал президентом Соединенных Штатов (По итогам голосования в Палате представителей ему не хватило одного-единственного голоса. В 1800 году, во время президентства Томаса Джефферсона, он исполнял обязанности вице-президента.).
Осенью Сара Эдвардс отправилась в Филадельфию, чтобы забрать к себе детей Эстер. Вскоре после своего приезда туда она тяжело заболела дизентерией. 2 октября 1758 года, в возрасте сорока восьми лет, она присоединилась к своему мужу, дожидавшемуся ее на небесах, а ее тело было погребено рядом с его телом на кладбище в Принстоне.
Славное наследие
Джон Пайпер, наверное, наилучшим образом охарактеризовал вклад Джонатана Эдвардса в Божье дело:
Величайшей и главной целью всех трудов Эдвардса было возвеличивание Бога. И величайшая вещь, которой я научился от Эдвардса, думаю, заключалась в том, что больше всего Господь бывает прославлен не тогда, когда мы Его глубже познаем или верно следуем Его заповедям. Больше всего Он бывает прославлен в те моменты, когда мы наслаждаемся Им.
Великое пробуждение, несомненно, привело к тому, что Божья слава засияла новым, более ярким светом. В Новой Англии к Христу обратилось не менее пятидесяти тысяч человек. Эта цифра выглядит поистине феноменальной, если вспомнить, что население колоний в те дни составляло всего около трех миллионов человек. Кроме того, было основано сто пятьдесят новых церквей.
Джонатан Эдвардс также вдохновил целые поколения миссионеров, опубликовав книгу «Жизнь и дневники Дэвида Брэйнерда» (Life and Diary of David Brainerd). Хотя Брэйнерд прожил короткую жизнь, его влияние оказалось просто неизмеримым. И сегодня его дневники продолжают затрагивать сердца бесчисленного множества людей, которые, подобное ему, желают приносить Богу величайшую жертву, идя миссионерами в народы.
Что же касается самого Джонатана, то можно сказать, что как никто другой за всю историю христианства, он любил Бога всем своим разумом, сердцем, душой и силами. Яркий эрудит, он был одновременно человеком слова, и человеком Духа, дисциплинированным до фанатизма методичным в своем стремлении к истине до одержимости. Его теологические труды до сего дня считаются в Америке одними из наиболее глубоких и значительных, а пробуждение, у истоков которого он стоял, объединило колонии в единую страну, которая вскоре после его смерти получила название Соединенные Штаты Америки.
Он также многое сделал для того, чтобы Америка стала христианской нацией. Эдвардс подготовил почву для следующих пробуждений, тщательно задокументировав Великое пробуждение с самого его начала. Джонатан Эдвардс был Бескомпромиссно честный человеком, и его труды я рекомендую каждому христианскому служителю, и прежде всего тем, кто стремится и в XXI веке обращать сердца людей к Богу.
