Святой Дух сошел на Кентукки: бесчисленные грешники валились на землю, как воины падали в битве; христиане сотнями славили Бога...
Всех любить и никого не бояться. – Девиз Питера Картрайта
Говорят, что тяжелые времена требуют жестких мужчин, и это, без сомнения, можно сказать о Питере Картрайте. Он сделал американское пограничье своей церковью, и таковым оно оставалось на протяжении приблизительно семидесяти лет его жизни. Если на земле был когда-либо человек, следовавший совету Павла «подвизаться добрым подвигом веры» (см.: 1-е Тимофею 6:12) и, подобно Павлу, готовый сказать: «Бьюсь не так, чтобы только бить воздух» (1-е Коринфянам 9:26), это был именно Картрайт. Он не боялся противостать своим противникам и недоброжелателям (если надо, мог и кулаком в челюсть заехать), так же как не боялся разрядить в воздух свой пистолет, чтобы утихомирить толпу.
На американском пограничье духовная борьба была не менее ожесточенной, чем борьба за землю. Казалось, что снова наступило время, когда «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Матфея 11:12). Питер Картрайт являлся именно тем человеком, который в то время готов был расширять пределы Царства Небесного, не останавливаясь ни перед какими трудностями. Его прозвище «Проповедник из глуши» было полностью заслуженным. Питер был одним из американских героев типа первопроходца Даниэла Буна и колониста и солдата Дэйви Крокетта.
Ранние годы на границе
Питер Картрайт появился на свет 1 сентября 1785 года в Амхерст-Каунти, штат Виргиния, за полтора года до того, как его родители, Питер Картрайт-старший и Кристиана Гарвин, сочетались законным браком. Если верить опубликованной в одной из газет времен Граданской войны статье, Питер родился как раз в тот момент, когда его мать пряталась в густых тростниковых зарослях от атаковавших ее родное поселение индейцев. Его отец был ветераном Войны за независимость, который два года сражался в рядах американской армии. Когда Питеру было около пяти лет, его семья переехала на недавно открытые для колонистов земли Кентукки. Их длительное и полное лишений путешествие многое говорит о диком прошлом Кентукки.
Когда семья Картрайт в 1790-1791 годах отправилась на запад, Кентукки представлял собой непокоренную глушь – страну «тростника и индеек», страну бездорожья и немногочисленных городских поселений. Это была земля обетованная для многих бедняков восточных штатов, полная диких воинственных племен, которые предстояло победить. Сопротивление американских индейцев было столь яростным и ожесточенным, что группе из двухсот направлявшихся на запад семей требовалось сопровождение сотни вооруженных до зубов воинов. А поскольку в те времена в Кентукки еще не было дорог, семьи путешествовали с навьюченными лошадьми, а не в фургонах. Это делало их заманчивой мишенью для нападения племен, разгневанных тем, что поселенцы посягают на их охотничьи угодья. В первый же день пути через Камберлендский перевал путешественники наткнулись на тела своих предшественников, которые были убиты и оскальпированы индейцами. Эта находка была не единственной. На своем пути они видели еще несколько подобных картин, а разведчики нередко замечали небольшие группы индейцев, скрывавшихся в гуще деревьев.
В свое первое воскресенье в Кентукки большинство колонистов высказалось за то, чтобы вместо отдыха продолжить свой путь. День был весьма мрачным из-за дождя и тумана. Хорошему настроению не способствовали ни сгущавшиеся сумерки, ни место, выбранное для ночлега (его называли «лагерем поражения», поскольку там индейцы вырезали большую группу поселенцев). Среди путников непрестанно носились слухи о возможном нападении.
Отец Питера был поставлен часовым на самом краю окружавшего лагерь густого кустарника. Вечером густые тучи закрыли луну и звезды, и вскоре, после того как в лагере воцарилась полная тишина, мужчина услышал недалеко от себя звуки, похожие на свиную возню и хрюканье. Вспомнив о том, что никто не брал с собой в дорогу свиней, часовой испугался. Он поднял ружье и, прицелившись, выстрелил в сторону темной тени, которая двигалась в его направлении, после чего развернулся и бросился бежать к лагерю.
Выстрел поднял на ноги весь лагерь; каждому хотелось узнать, что произошло. Когда отец Питера рассказал о случившемся, над ним начали смеяться, говоря, что он просто струсил и хотел оправдать свое возвращение в лагерь к женщинам и детям. Чтобы доказать, что он не трус, отец Питера потребовал фонарь и вместе с группой мужчин отправился исследовать то место, где он выстрелил. Там они обнаружили индейского воина – с томагавком в одной руке и ружьем в другой – который без признаков жизни лежал в кустах. Пуля из ружья Картрайта попала ему прямо в лоб. В ту ночь почти никто не сомкнул глаз, но больше не ничего не произошло. Никогда еще в своей жизни поселенцы так не радовались наступлению рассвета, как в этот раз.
Молодой Питер был скорее повесой, нежели христианином, но его мать неустанно молилась за обращение сына.
Несколько дней спустя группа путешественников обнаружила раненого мужчину, которому пуля попала в лицо. Остальные шесть его спутников погибли.
С наступлением сумерек группа разделилась надвое, потому что часть людей хотела отдохнуть и продолжить свое путешествие на следующий день. Семь семей разбили лагерь, тогда как остальные в темноте продолжили свой путь к укрепленному поселению Крэб-Орхард. Из оставшихся семи семей спастись удалось лишь одному мужчине, который босиком добрел до форта и рассказал о нападении на лагерь и убийстве своих спутников. Начальник форта послал группу вооруженных мужчин, чтобы те наказали нападавших, а также постарались обнаружить еще кого-нибудь из выживших. Из двадцати пяти ответственных за это злодеяние индейцев в живых остался лишь один.
После этого случая отец Питера забрал свою семью в Линкольн-Каунти, где в течение следующих двух лет они жили на арендованной ферме. Отсюда они переехали в Логан-Каунти, все еще известный в те времена как «пристанище негодяев», даже несмотря на то, что многие населявшие его ранее убийцы и конокрады отправились уже дальше на запад. По прибытии на место поселенцы сформировали так называемую группу инспекторов. Они делали все, что было в их силах, для установления в этой глуши верховенства закона и изгнания оттуда преступников всех мастей.
Участок Картрайтов был расположен приблизительно в девяти милях к югу от административного центра округа, Расселвилля, и всего лишь в одной миле к северу от границы Кентукки и Теннеси. В радиусе сорока миль не было ни одной мельницы, поэтому колонистам приходилось самим молоть зерно, просеивая его через продырявленную оленью кожу, натянутую на обруч. Как правило, они питались мясом только что убитых животных и собирали в лесах полезные травы и чайные листья. Кроме того, они сами делали сахар и патоку из кленового сока.
Несмотря на то, что мать Питера стала членом Методистской епископальной церкви, ее сын был скорее повесой, нежели христианином: он пристрастился к карточным играм, скачкам и танцам. Некоторое влияние на Питера оказывал его отец, но именно мать непрестанно плакала и молилась за обращение сына. Временами ее увещевания трогали сердце Питера, и он посещал собрания, где обещал искать Бога более горячо и искренне, но эти просветления были весьма мимолетны. То и дело он неизбежно оказывался в компании юнцов, увлекавшихся азартными играми и танцами, с готовностью участвуя в их развлечениях.
На беду, отец Питера купил ему породистого коня, который оказался прекрасным скакуном, а также колоду карт. Несмотря на то, что Питер никогда не жульничал, он часто выигрывал немалые денежки и в скором времени попал в игровую зависимость. Он сам называл себя «от природы необузданным, нечестивым парнем».
Когда Питеру исполнилось четырнадцать или пятнадцать лет, родители отправили его жить к доктору Беверли Аллену, чтобы мальчик мог посещать школу, находившуюся рядом с его домом. Аллен был когда-то методистским служителем, но незаконная любовная связь сделала его объектом судебного преследования. Спасаясь бегством от вынесенного судом Джорджии наказания, он застрелил шерифа, который попытался его остановить. В конце концов, он бежал в «пристанище негодяев». Ближайшие родственники Аллена вскоре последовали за ним, открыв на новом месте лечебницу.
Уровень преподавания в школе, которую посещал Питер, оказался очень слабым, но это не помешало юноше научиться читать и писать.
Дух Святой сходит на Кентукки
Питеру было шестнадцать лет, когда возглавляемые Джеймсом Мак-Фидии другими проповедниками четырехдневные служения хлебопреломления принесли в Кентукки духовное возрождение. Питер оказался в самом центре вдохновляемых Святым Духом событий – событий, благодаря которым он, в конце концов, обратился к Богу. В «Автобиографии» он следующим образом описывал свое обращение:
В 1801 году, когда мне исполнилось шестнадцать лет, вместе с отцом и старшим сводным братом я гулял на свадьбе приблизительно в пяти милях от дома, на которой большим развлечением было напиться и танцевать, впрочем как и на всех свадьбах того времени. Я почти не пил; меня интересовали лишь танцы. Поздно вечером мы оседлали своих лошадей и двинулись домой. Я ехал на своем скакуне.
Спустя несколько минут после того как мы сошли с лошадей и расположились у костра, я начал размышлять о том, как провел минувшие сутки. Меня не покидало острое чувство вины.
Я встал и начал беспокойно ходить взад-вперед. И тут совершенно неожиданно кровь хлынула к моей голове, сердце отчаянно заколотилось, и спустя несколько минут я почти полностью ослеп. С ужасом я подумал о том, что пришла моя смерть, а я к ней совершенно не готов. Упав на колени, я начал просить Бога помиловать меня.
Моя мама, которая уже спала, вскочила с постели и вскоре стояла на коленях рядом со мной, молясь за меня и увещевая меня уповать на милость Христову. Тотчас же я пообещал Господу, что, если Он меня спасет, я буду искать Его и служить Ему – и я остался верен своему обещанию. Мама молилась за меня еще долгое время. Наконец, мы легли спать, но я не мог сомкнуть глаз. На следующее утро я проснулся, чувствуя себя так жалко, что невозможно описать. Я пробовал читать Писание и много раз в течение того дня втайне молился, но не находил облегчения. Я отдал своего скакуна отцу, попросив его кому-то продать. Колоду игральных карт я отдал матери, которая бросила ее в огонь, где она сгорела дотла. Я постился, бодрствовал и молился, а также постоянно читал Писание. Я ощущал себя в таком отчаянном и бедственном состоянии, что не мог ничем заниматься.
Отец очень сильно переживал за меня, опасаясь, что я могу умереть, и тогда он потеряет своего единственного сына. Он уговорил меня забыть на время обо всех своих делах и хорошенько позаботиться о своем здоровье.
Вскоре все вокруг узнали о моем несчастье, и многие мои товарищи по неправедным развлечениям пришли навестить меня, чтобы отвлечь от тягостных мыслей о моих бедах, но все тщетно.
Я же, в свою очередь, увещевал их оставить неправедные пути, которыми мы до этого вместе блуждали. Послали за старостой класса и местным проповедником. Они попытались указать мне на кровоточащего Агнца и очень горячо за меня молились. Но даже это не принесло мне облегчения, и, хотя я никогда не верил в безусловное избрание и осуждение, у меня было сильное искушение признать, что я осужден, обречен и потерян навечно, без какой-либо возможности спастись.
Наконец, однажды я шел, заламывая руки в овладевшем мною сильнейшем отчаянии, и пытался молиться. Вдруг мне показалось, что я услышал голос, звучавший с самих небес: «Питер, посмотри на Меня». Чувство облегчения моментально пронзило меня, словно электрический шок. У меня появилась надежда и желание искать милости Божьей, но чувство вины по-прежнему не отпускало меня. Я вернулся домой и рассказал матери о том, что со мной произошло. Кажется, она сразу все поняла, после чего сказала мне, что Господь сделал это для того, чтобы вселить в меня надежду на Его милость. Мама увещевала меня принять это ободрение и продолжать поиски, чтобы в другой раз Бог обязательно благословил меня прощением всех моих грехов. Через несколько дней я спустился в погреб на ферме моего отца, чтобы там втайне от всех помолиться. Моя душа корчилась; я плакал, молился и говорил: «Господь, если есть для меня Твоя милость, позволь мне найти ее». И в тот момент мне действительно показалось, что Спаситель рядом со мной, и я могу примириться с Богом. И в тот же миг меня охватил такой страх перед дьяволом, что мне показалось, будто бы он во плоти стоит за моей спиной, чтобы схватить меня и утащить прямо в ад мою душу и тело. В ужасе я вскочил на ноги и сломя голову помчался домой, к матери. Мама сказал мне, что это была сатанинская уловка, чтобы отвратить меня от Божьих благословений. Минуло три месяца, но я все еще не чувствовал, что Бог простил мои грехи...
Весной того же года мистер Макгриди, служитель пресвитерианской церкви, возглавлявший конгрегацию, собственный молитвенный дом которой находился приблизительно в трех милях к северу от дома моего отца, объявил о проведении сакраментального собрания и пригласил присоединиться к нему методистских проповедников, включая Джона Пейджа, замечательного евангельского служителя, чрезвычайно популярного среди пресвитериан. Итак, он прибыл и проповедовал с колоссальной силой и успехом.
В то время не было еще регулярных лагерных встреч, но, поскольку в церквах наступило большое пробуждение, начавшееся с возрождения в Кейн-Ридж [это выдающееся служение хлебопреломления состоялось позже в том же году]... многие люди стали приходить на эти сакраментальные собрания. Церковь не могла вместить и десятой части всех собравшихся, поэтому церковные служители воздвигли в близлежащей тенистой роще помост, не забыв также и о местах для многочисленной аудитории. Для участия в этом собрании люди съезжались отовсюду. Они прибывали в больших фургонах, наполненных провизией и другими необходимыми вещами. Женщины спали в фургонах, а мужчины – возле фургонов, многие дни и ночи проводя на воздухе. Были и такие, которые искали себе временное пристанище в соседних домах. Сила Божья проявлялась чудесным образом: во время проповеди бесчисленные грешники валились на землю, как воины, павшие в великой битве; христиане радостно кричали во весь голос.
На такое собрание пришел и я, виновный, сокрушенный грешник. В субботу вечером во время упомянутого мною собрания я шел вместе с плачущей толпой и затем склонился перед помостом, чтобы искренне помолиться о милости Божьей. В тот момент, когда моя душа изо всех сил боролась, мне снова почудилось, будто бы голос сказал мне: «Все твои грехи прощены». Вокруг меня засиял Божественный свет, невыразимая радость наполнила мою душу. Я поднялся на ноги, открыл глаза и действительно почувствовал себя так, словно оказался на небесах: деревья, листва и все вокруг, казалось, славило Бога (думаю, в тот момент так действительно было). Моя мама радостно закричала, мои верующие друзья столпились вокруг меня и присоединились ко мне, прославляя Бога. И хотя после того случая я еще бывал неверен Богу, никогда, ни на мгновение, я не сомневался в том, что Господь раз и навсегда простил мои грехи и дал мне веру.
Это собрание в молитвенном доме Ред-Ривер состоялось в июне, перед началом крупнейшего из когда-либо проводившихся сезона служений хлебопреломления. Оно продолжалось беспрерывно целую ночь, и плодом его было более восьмидесяти человек, примирившихся с Богом. Вот как Питер описывал результаты пробуждения того лета:
Именно это пробуждение положило начало нашим лагерным встречам, и в обеих этих деноминациях они продолжали проходить сначала ежегодно, а затем время от времени. Лагеря возводились из бревен или огораживались досками и гонтом. Кроме того, устроители сооружали ангар, достаточно большой для того, чтобы защитить от непогоды пять тысяч человек, и покрывали его теми же досками или гонтом; строили большой помост, натягивали над ним навес, и сюда собирались люди со всех окрестных поселений, отстоявших даже на расстояние сорока-пятидесяти миль, а то и больше. Десять, двадцать, а иногда и все тридцать служителей различных деноминаций собирались вместе, чтобы проповедовать днем и ночью, четыре-пять дней под ряд (я слышал даже о таких лагерных встречах, которые длились три или четыре недели, принося обильные плоды). Я лично видел, как более сотни грешников падали, словно замертво, во время одной-единственной сильно произнесенной проповеди; я видел и слышал, как более пяти сотен христиан одновременно и во весь голос прославляли Бога. Я также возьму на себя смелость заявить, что во время этих собраний многие тысячи счастливцев пробудились и обратились к Богу. Некоторые грешники насмехались над всем этим, некоторые старые, закостенелые верующие противились этому, некоторые пожилые пресвитерианские проповедники выступали против этих собраний, тем не менее, Бог продолжал свое дело, и пламя возрождения распространялось практически во всех направлениях, становясь все сильнее, пока вся наша страна не вернулась домой, к Богу.
Большую часть того лета Питер провел, посещая одно собрание такого рода за другим, испытывая неутолимый голод по Богу и неустанно взращивая свою веру. Он участвовал во многих небольших молитвенных собраниях, которые молодые люди организовывали рядом с большими собраниями, и во время этих служений он помог нескольким страждущим прийти к Богу. На одной из таких встреч несколько клеветников и очернителей попытались выступить против совершаемых Богом дел. Одному из них, интеллигентного вида мужчине, сказавшему, что он еврей, казалось, доставляли удовольствие любые споры с христианами. Когда Питер вместе с несколькими другими молодыми людьми собирал одну из таких молитвенных групп, этот человек решил подойти к ним, чтобы разузнать, в чем дело. Питер вспоминает этот инцидент в «Автобиографии»:
Посреди нашего небольшого собрания появился этот еврей, пожелавший узнать, для чего мы собрались. Что ж, я сказал ему. Он ответил, что все это неправильно, что молиться Иисусу Христу – это идолопоклонство, что Бог никогда не ответит на наши молитвы. Вскоре я понял, что его целью было втянуть нас в ненужный спор и нарушить наше молитвенное собрание.
– Действительно ли вы верите в то, что Бог существует? – спросил его я.
– Конечно, верю, – сказал он.
– Верите ли вы в то, что Бог слышит ваши молитвы?
– Конечно, – ответил он.
– Действительно ли вы считаете, что вся работа, проводимая нами, является заблуждением?
– Именно, – подтвердил он.
– Что ж, милостивый государь, – сказал я, – давайте проверим это. Если вы действительно искренни, прямо здесь встаньте на колени и помолитесь, чтобы Бог все это остановил. И тогда, если это на самом деле заблуждение, Господь ответит на вашу просьбу; если же все, что вы видите, происходит по Его воле, все силы ада не смогут это остановить.
Видя мою смелость, остальные мои товарищи также воспрянули духом.
Еврей колебался.
– Немедленно встаньте на колени и помолитесь, – настаивал я, – ибо, если мы действительно неправы, нам надо это знать. Увидев, что он тянет время и не желает ничего делать, я надавил на него снова. Медленно он опустился на колени, прочистил горло и закашлялся.
– Теперь, ребята, молитесь изо всех сил, чтобы Бог ответил нам огнем, – сказал я.
Наш еврей начал молиться дрожащим голосом: «О Господь, Бог Всемогущий», после чего снова закашлялся, прочистил горло и снова начал, повторяя те же самые слова. Видя его явную нерешительность, Мы одновременно с ним громко молились, едва не срывая голосовые связки. Еврей снова сбился и начал все сначала, а мы же уже почти кричали и в целом славно проводили время. В итоге некоторые из наших противников обратились к Богу, после чего мы встали и изо всех сил помчались в лагерь, радостно крича и празднуя эту знаковую победу над дьяволом и евреем.
