Вступление
Юный проповедник
Став дьяконом, свою первую проповедь Джордж произнес с кафедры церкви Сент-Мэри-де-Крипт в Глочестере. Недалеко от этой церкви, в которой Уайтфилд был крещен, стояла таверна, где еще каких-то пять лет назад он работал барменом. Возможно, движимая прежде всего человеческим любопытством, собралась огромная толпа, чтобы услышать его проповедь на тему «Значение и польза религиозного общества». Джордж смело говорил о необходимости религиозной подотчетности, поддержки и наставления, которые можно обрести лишь в подобного рода регулярных собраниях. Он также говорил о пагубности нерелигиозных обществ, которые в последнее время стали пользоваться все большей и большей популярностью. После его выступления, как сообщала пресса того времени, пятнадцать человек «сошли с ума» от осознания всей тяжести совершенных ими грехов. Несомненно, именно сильное ощущение сверхъестественного присутствия Святого Духа стало главной причиной того, что люди стали выглядеть «умалишенными». Что же касается епископа, то он поделился своей надеждой на то, что «безумие не забудется до наступления следующего воскресенья».
С самого начала в проповедях Джорджа отчетливо было видно его сердце, наполненное горячей любовью к Господу. Кроме того, на его манеру выступления наложили отпечаток годы увлечения театром. Он использовал весь свой интеллект и талант, чтобы как можно убедительнее донести до слушателей смысл своей проповеди. Известный актер того времени Дэвид Гэррик однажды воскликнул: «Я готов отдать сотню гиней за то, чтобы кто-нибудь научил меня произносить »О!« подобно мистеру Уайтфилду». Именно Джордж Уайтфилд был тем, кто научил страстному обращению со слушателями американских проповедников и политиков на заре Американской революции. На его примере они учились тому, как побуждать народные массы к действию.
К концу лета Уайтфилд получил приглашение стать заместителем куратора в знаменитом лондонском Тауэре, выполняя его обязанности в периоды отсутствия руководителя. Первую проповедь после своего прибытия в Лондон Джордж произнес в большой церкви Бишопгейт-стрит. Вначале прихожане недоверчиво отнеслись к молодому служителю, но стоило ему только начать говорить, все тут же замерли в изумлении. Реакцию собравшихся Джордж описал в своем дневнике:
Когда я поднимался вверх по лестнице, практически все присутствующие, казалось, посмеивались надо мной из-за моей молодости. Но вскоре они стали абсолютно серьезны и чрезвычайно внимательны, и после того как я закончил и спустился обратно, они вовсю выказывали мне свое уважение, благословляли меня, когда я проходил мимо, и с удивлением расспрашивали, кто я такой.
Уже совсем скоро весь Лондон знал имя Джорджа Уайтфилда, которого ласково называли «юным проповедником». Толпы, собиравшиеся для того чтобы услышать о «рождении свыше», значительно превосходили вместимость Тауэра. С самого начала Джордж проповедовал в переполненных залах; простые люди искренне тянулись к нему. Он получил приглашение стать викарием в Даммере, маленькой деревушке в графстве Хэпшир, где его популярность продолжала стремительно расти. В скором времени Уайтфилду предложили престижную должность куратора в одной из наиболее известных лондонских церквей.
Зов Америки
Однажды во время своего служения в Даммере Джордж получил письмо от Джона Уэсли, в котором тот звал своего давнего друга в Америку, «где урожай так обилен, а тружеников так мало. Что, если вы также призваны, мистер Уайтфилд?». «Прочитав это, – писал Джордж, – я почувствовал, как мое сердце бешено забилось, будто мое призвание отразилось в нем эхом!»
В том же году, когда Джордж ответил на Божий призыв и стал священнослужителем, он почувствовал, что его призвание связано также с миссионерской работой. Несмотря на то, что в тихом Даммере он провел лишь два месяца, это время оказалось весьма продуктивным в плане подготовки к грядущей волне евангелического успеха, которая захлестнет его еще до того, как он покинет Англию. Он учился, молился, читал, размышлял – и вел дневник. Он писал: «Я всегда замечал, что по мере укрепления моих внутренних сил пропорционально возрастала моя внешняя сфера деятельности».
Уайтфилд стал «носителем Евангелия », не привязанным к какому-либо одному приходу, городу или континенту.
В Джорджию Уайтфилд смог отправиться лишь спустя долгих двенадцать месяцев, но, готовясь к путешествию, он заранее уволился с Должностей, занимаемых им в Даммере и Оксфорде. Теперь он мог использовать каждую представлявшуюся ему возможность для проповеди, и количество таких возможностей неуклонно росло. Растущая популярность не давала Уайтфилду проповедовать в каком-либо одном Месте, и уже очень скоро он стал известен как «носитель Евангелия», не привязанный к какому-либо одному приходу, городу или континенту. В каждое новое собрание он врывался словно буря, и вскоре слава о нем распространилась по всей Англии. Принадлежность Уайтфилда к методистам делала его фигуру еще более любопытной – на Англиканскую церковь он производил весьма неоднозначное впечатление.
Один из слушателей Джорджа говорил, что он «проповедовал подобно льву». Уайтфилд сочетал в себе артистизм и страстную убежденность, которые никого не могли оставить равнодушным. Его проповеди были не только убедительны, но также чрезвычайно динамичны. Его низкий голос звучал властно, подавляя даже звуки труб и барабанов, которыми неоднократно пытались заглушить его недоброжелатели. Проповедник был неудержим; он не обращал ни малейшего внимания на посторонние шумы. Его голос мог быть мягким и нежным, не теряя при этом своей выразительности. Иногда слушатели погружались в полную тишину, безмолвно вытирая слезы, в то время как сам проповедник плакал за кафедрой, подробно описывая Христовы страдания или Божью печаль, которую тот испытывал по отношению к потерянным и заблудшим человеческим душам. Пока Уэсли был глубоко разочарован своей миссией в Джорджии, молодой Уайтфилд «своим золотым голосом» «закладывал фундамент той популярности методизма и его проповеднической репутации, которая вскоре станет одним из выдающихся символов столетия».
После своего последнего путешествия в Бристоль, где братья Уэсли впервые в своей жизни ощутили радостный трепет служения под открытым небом, Джордж записал в своем дневнике, что «множество людей приходило пешком, а многие приезжали в повозках к тому месту – в миле от городской окраины, – где должен был выступить я, и практически все приветствовали и благословляли меня, когда я шел по улице». В написанной в 1786 году биографии Уайтфилда преподобный Люк Тайерман писал о том, что проповеди молодого евангелиста отличались «трогательным милосердиемг искренностью убеждения, льющейся через край всеобъемлющей любовью«. Продолжая свою мысль, Тайерман писал: »Мы можем вполне обоснованно утверждать, что проповедническая деятельность Уэсли в 1739 году вряд ли привлекла бы к себе столь значительное внимание, если бы в 1737 году ему не предшествовал Уайтфилд«. Вот что произошло, когда Джордж сообщил собравшимся в Бристоле о своем скором отбытии в Джорджию (об этом он несколько позже сделал запись в дневнике): »После проповеди толпы людей плача последовали к моему дому, и на следующий день с семи утра и до полуночи я общался и снабжал духовными советами пробужденные души«.
В августе 1737 года он вернулся в Лондон, собираясь как можно скорее отплыть в Джорджию. Прошел год с тех пор, как Уайтфилд впервые оказался в Лондоне и начал свой ураганный проповеднический тур в качестве только что помазанного на служение дьякона, но его популярность продолжала расти даже в то время, когда он готовился покинуть страну. Умение Джорджа обрести широкую известность не уступало его умению вести себя на публике, благодаря чему он с успехом публиковал свои проповеди в английских и американских газетах. По обе стороны океана не нашлось церквей, достаточно просторных для того, чтобы принять всех желающих услышать «юного проповедника». В то время как население Лондона не превышало 700 тысяч жителей, Джордж собирал аудитории в 20 тысяч внимательных слушателей. Публика замирала, когда его голос обращался к ней с пламенными увещеваниями, подобными приведенному ниже:
Устремите свои сердца к чертогам вечного блаженства и своим исполненными веры взглядом, подобно святому Стефану, узрите распахнутые небеса и Сына Человеческого, окруженного славной свитой из покинувших земной мир святых, сидящих и купающихся в лучах вечной, неземной радости... Слушайте же! Мне кажется, я могу слышать их голоса, поющие вечное аллилуйя, голоса людей, целую вечность поющих триумфальные гимны радости. И разве вы, братья мои, не желаете присоединиться к этому небесному хору?
Огорченные грядущим отплытием Джорджа, многие люди предлагали ему большие деньги за то, чтобы он остался в Лондоне или в каком- либо из английских городов. И в том, что Джордж покинул Англию на заре своей славы, несомненно, сказалось Божье вмешательство.
В то время как судно «Уитэйкер» с Джорджем направлялось в сторону Америки, Джон Уэсли приближался к английским берегам. Сам того не ведая, Уайтфилд подготовил английскую почву для братьев Уэсли куда лучше, чем те подготовили для него почву Джорджии.
Благодаря проповедям Джорджа Уайтфилда Джон и Чарльз Уэсли вскоре собрали богатейший урожай Великого пробуждения.
Оказавшись на борту судна, Джордж немедленно начал проповедовать морякам, солдатам и другим пассажирам. На первых порах от него лишь отмахивались из-за его молодости, но вскоре Джордж снискал уважение своей искренней заботой о больных, пением псалмов во времена шторма и, конечно, пламенными речами. Как только пассажиры услышали его проповеди и увидели приверженность молодого человека дисциплине и самозабвенному служению, их сердца смягчились, и они с интересом начали внимать его ежедневным увещеваниям.
Вместе с «Уитэйкером» плыли два меньших судна. Прошло совсем немного времени, и они начал подплывать к своему флагману едва ли не вплотную, чтобы их пассажиры также могли слышать проповеди Уайтфилда. Просто представьте себе – даже в открытом море, посреди Атлантического океана, Джордж Уайтфилд горячо проповедовал, невзирая на волны и ветер, внимательным слушателям, собравшимся на палубах трех кораблей. Когда корабли бросили якорь у берегов Джорджии, юный служитель выступил с прощальной проповедью, несмотря на то, что был в тот момент не здоров. Печаль застыла на лицах пассажиров, когда на берегу они расставались с Уайтфилдом, чтобы далее следовать своим собственным путем.
Утро в Новом Свете
«Уитэйкер» прибыл в Америку 7 мая 1738 года. На следующее утро, в пять часов Джордж приступил к своему служению в Новом Свете. Он обратился к собранию, состоявшему из семнадцати взрослых и двадцати пяти детей. В отличие от братьев Уэсли, Джордж привез в колонию подарки и прочие необходимые поселенцам вещи. Он прибыл с сердцем, желающим удовлетворять не только духовные, но и материальные потребности людей. Вместо бремени правил и ритуалов, что в те времена повсеместно ассоциировалось с духовными пастырями, он принес весть о свободе во Христе. Свобода, которую Уайтфилд обрел через рождение свыше, произвела неизгладимое впечатление на его слушателей, и хотя при Джоне Уэсли церковь Саванны уменьшилась числом, при Джордже количество прихожан заметно выросло. К июню стены церкви уже не могли вместить всех желающих, а новость о прибытии нового пастора облетела все окрестные селения.
С самого начала Джордж был обеспокоен условиями жизни бедняков – особенно растущим количеством сирот. Спустя месяц после сво его прибытия он начал Дети из соседних деревень, одновременно договорившись с местными властями о строительстве школы в Саванне. Кроме того, он испытывал сильное побуждение построить в городе сиротский приют. Несмотря на то, что во время первого визита Уайтфилд не собирался останавливаться в Джорджии надолго, теперь он проникся необходимостью возвращения в Англию для сбора финансовых средств, необходимых для заботы в колониях о вдовах и сиротах. Кроме того, он должен был завершить свое духовное образование.
«Более всего мое сердце расположено, – писал он, – к построению сиротского приюта, для чего, уверен, мне необходимо на некоторое время вернуться в Англию. Пока же я занимаюсь созданием маленьких школ в самой Саванне и ее окрестностях, в которых подрастающее поколение могло бы быть вскормлено и воспитано в вере и почтении к Господу». Уайтфилд покинул Джорджию с желанием возвратиться туда как можно скорее. Оставив свою паству в глубокой печали, он отправился в Англию, пообещав вернуться, как только позволит ему Господь.
Все деревья в поле должны рукоплескать
Когда в декабре 1738 года Джордж вернулся в Лондон, его ждало много перемен. Прежде всего, Чарльз и Джон Уэсли благодаря стараниям моравских братьев пережили личное обращение к Богу и теперь проповедовали в Оксфорде и везде, где только могли, о «рождении свыше» и «спасении верой». Их послание в сочетании со строгостью нравственного кодекса братьев вызвало в городе большое недовольство. Одна за другой церковные кафедры закрывались для них, а следовательно, принимая во внимание связь Джорджа с методистами, и для него.
Близкие отношения Уайтфилда с братьями Уэсли вызывали много споров. К тому же широкое распространение получили его личные дневники, которые он вел во время своего путешествия в Америку. Джордж хотел сделать их доступными лишь узкому кругу друзей и соратников, но каким-то образом они стали достоянием широкой общественности. Представители духовенства, ознакомившись с их содержанием, были шокированы теологическими выкладками Джоржа, посчитав, что он впал в гордыню. Кроме того, они были уверены, что он существенно преувеличил свои успехи в Америке, а также масштабы своей филантропической деятельности за океаном.
Несмотря на все эти обвинения, 14 января 1739 года Джордж был возведен в сан англиканского священника. Он проповедовал перед большим количеством прихожан в нескольких церквах, которые все еще пускали его на порог, и собирал при этом значительные финансовые пожертвования на строительство сиротского приюта в Саванне. Его известность, как и его благотворительность, привлекли к себе внимание графини Хантингдонской, которая пригласила Уайтфилда выступить с речью перед ее друзьями из высшего общества. После этого выступления она и несколько других аристократов стали одними из наиболее верных сторонников и патронов Джорджа.
Вскоре Джордж вернулся обратно в Бристоль. Там он обнаружил, что местные священники не горят для Бога, а обещанные ему кафедры закрыты. Однако, опираясь на свой собственный опыт, Уайтфилд знал, что простые люди относятся к нему по-другому. Получив запрет на служение от главных городских церквей, Джордж прямиком направился в шахтерский район Кингсвуд, – где в то время не было никакой церкви, – чтобы проповедовать там шахтерам, оставшимся «без пастыря». Он детально описал свой первый опыт проповедования под открытым небом, отрывок из которого приводится ниже:
Я взобрался на гору и обратился к тем людям, которые пришли меня услышать. Их было более двух сотен. Слава Богу, наконец- то мне удалось сдвинуть дело с мертвой точки, и я уверен, что никогда ранее Господь не взирал на меня более радостно, чем в тот момент, когда я стоял и учил всех тех слушателей под открытым небом.
Далее Джордж упоминает о том, что он видел «белые следы, оставляемые слезами, обильно текущими по их черным щекам». Чем больше Уайтфилд выступал с проповедями под открытым небом, тем более враждебным становилось отношение к нему других церквей.
Еще и месяца не прошло с момента его помазания, а ему уже угрожали увольнением и отлучением от церкви. Джордж, однако, был непоколебим, продолжая служить везде, где его готовы были слушать. «Сейчас я проповедую в десять раз большему количеству людей, чем проповедовал бы, ограничив себя лишь церковной кафедрой... Каждый день меня приглашают в новые места. И я буду идти туда, куда только смогу», – писал он.
Приблизительно в конце марта Джордж снова попытался вернуться в Бристоль, чтобы коснуться сердец людей, которых год назад так сильно тронула несомая им Евангельская Весть. На этот раз он привел с собой Джона и Чарльза Уэсли. Там, в самом центре города, он взобрался на невысокую стену и начал обращаться к проходившим мимо горожанам. Люди останавливались и слушали Уайтфилда с таким воодушевлением, что Джон впервые собственными глазами увидел, что «жатвы много, а делателей мало» (Матфея 9:37).
С этого дня братья Уэсли с не меньшим рвением принялись проповедовать под открытым небом. За последующие несколько недель проповедники выступили перед тысячами, а затем и перед десятками тысяч людей. Когда Джордж снова проповедовал в Кингсвуде, в первый раз собралось две тысячи человек; во второй – не менее пяти тысяч. В том же месяце, но уже в Роуз-Грин-Коммон, собралось «такое большое количество людей, приехавших на повозках, пришедших пешком и прискакавших верхом, что они заняли три акра, и число их составило приблизительно 20 тысяч человек».
Небеса надо мной, вид простирающихся во все стороны полей, заполненных тысячами и тысячами людей, сидящих в повозках, на лошадях, а то и вовсе на деревьях. И все они подчас одновременно вздыхали или все вместе заливались слезами, к чему следует обязательно прибавить торжественность приближавшегося вечера – все это очень сильно меня тронуло.
Возрождение началось, и его волны продолжали катиться одна за другой даже тогда, когда Уайтфилда сменили братья Уэсли. Он оставил их проповедовать тысячам слушателей в Бристоле, Бате и других близлежащих городах, тогда как сам вернулся в Лондон, чтобы подготовиться к возвращению в Америку. При каждой удобной возможности Уайтфилд продолжал собирать пожертвования для строительства сиротского приюта в Саванне. Несмотря на яростные нападки недоброжелателей, выступая с проповедями перед двадцати- и тридцатитысячными аудиториями в Мурфилде и Кенсингтоне, он сумел собрать немалую сумму. «Теперь я наверняка знаю, – писал Джордж, – что Господь призвал меня идти в поле, ибо нет таких домов или Улиц, которые могли бы вместить всех желающих услышать Слово».
В то время как братья Уэсли трудились в провинции, Джордж принес дух пробуждения в Лондон. Джордж настолько притягивал к себе внимание слушателей, что, казалось, зачаровывал их. Напротив, многие слушатели братьев Уэсли громко взывали к Господу, плакали и падали на землю. Хотя стили проповедования Уайтфилда и братьев Уэсли кардинально различались, тем не менее они хорошо дополняли друг друга. Невозмутимый Джон Уэсли оказывал на своих слушателей драматичное эмоциональное воздействие, тогда как страстный Джордж заставлял свою аудиторию замереть в безмолвии. Джордж обладал даром открытия новых территорий, Уэсли – даром их освоения. Один из них вспахивал землю и сеял семя; другой не покладая рук собирал урожай, наполнял хлева и охранял их. Преподобный Альберт Белден, автор книги «Джордж Уайтфилд – отец Великого пробуждения» (George Whitefield – The Awakener), сделал следующее замечательное заявление:
В истории вы найдете не много примеров личного влияния, которое было бы столь идеально обоюдным, столь глубоким и далеко идущим в своем воздействии на мир в целом, каким было влияние друг на друга этих трех мужчин. Они сформировали треугольник постоянно и взаимно влияющих друг на друга сил. Джон увлекает за собой Чарльза, Чарльз вдохновляет Уайтфилда, Уайтфилд загорается и, в свою очередь, приводит Джона и Чарльза к величайшему духовному достижению своего времени, а Джон на протяжении всей своей долгой и наполненной трудами жизни продолжает и отшлифовывает дело, начатое Уайтфилдом. Если когда-либо вообще Бог призывал для исполнения Своих целей трех человек, то этими тремя были именно они.
