Предлагаем вам третью часть, мощного и шокирующего свидетельства Кеннета Хейгина, как он 3 раза побывал в аду. Не многие знают этих подробностей.
Я помню, когда я был прикован к постели, у моей бабушки была дальняя родственница, которая приезжала навестить ее. Их предки были родом из штата Теннеси, но они переселились в Техас годами ранее. Спустя более 40 лет, они обнаружили, что две родственницы живут в тридцати милях друг от друга. Эта родственница жила в Шермане, Техас, поэтому она приезжала и навещала нас где-то раз в три месяца.
Но с ней нельзя было даже посметь заговорить о Боге! Ее дочери приходилось покидать мою комнату. Она начинала орать: «Как можно вообще до такого додуматься?! Все эти проповедники пытаются запугать людей рассказами о рае и аде! Почему когда люди умирают они такие же мертвые, как и любая собака?! Все церкви нужно закрыть и подорвать! Всех проповедников нужно убить! Они делают это только ради денег».
После того как я проповедовал долгие годы, я и моя жена приехали в Шерман навестить ее родителей. Мистер Рукер сказал: «Кеннет, ты помнишь Л.?»
«Да», ответил я.
«Ну, ее муж просил передать, что если ты и Орета приедете, они хотят, чтоб вы навестили их. Врачи говорят, что ее мать при смерти».
Поэтому я и моя жена отправились к ней. Женщина подошла к двери, и я узнал в ней ее дочь, хотя я не видел ее около двенадцати лет.
Я сказал: «Я – Кеннет Хейгин»
Он ответила: «Ах, ты мальчик Лилли! Ты тот, кто проповедует?» «Да, – я сказал, – верно».
Она схватила меня за руку и начала плакать. Она сказала: «Кеннет, ты помнишь маму. Ты помнишь, какой она была. Ты не можешь говорить с ней о Боге»
Я сказал: «Я помню» Она добавила: «Ты бы мог поговорить с ней? Она там, в спальне, в постели. Доктор ушел несколько минут назад. Он сказал, что она умирает. Ты поговоришь с ней?»
«Я поговорю, если я сумею», – ответил я.
Она взяла меня под руку и отвела меня в дальнюю спальню. Она открыла дверь и подошла к больничной койке. Там была женщина около семидесяти двух лет. Койка была приподнята, и женщина была в полусидящем положении.
Ее рот был открыт. Ее глаза были открыты. Они были похожи на мрамор. В ее горле был слышен предсмертный хрип.
Она взглянула на свою мать и сказала: «МАМА!». Ее глаза не шевелились. Они были неподвижные, стеклянные, как мрамор. Ее рот не шевелился. Он был открыт. Был слышен хрип в ее горле. Она изредка дышала.
«МАМА!» Нет ответа. «МАМА!» Нет ответа.
Ее дочь склонилась над ее ухом и позвала немного громче. «МАМА!» Наклонившись, я стоял прямо возле нее.
Те губы, те глаза не двигались и не закрывались. Они были широко открыты. Затем губы начали немного шевелиться, и откуда-то изнутри послышался голос: «Да? Да?»
«Мама! Ты знаешь кто это?» «Да. Это моя малышка» (Это была ее малышка, хотя ей было около пятидесяти лет).
Она сказала: «Мама! Тебя кое-кто хочет увидеть». В ответ послышался слабый знак согласия.
Она сказала: «Мама! Ты помнишь тетю Салли из Мак-Кинни? Ты помнишь ее дочь Лилли? Ты помнишь ее сына, который был прикован к постели, тот, который проповедует?»
Когда она услышала слово «проповедует», ее мать подскочила, как будто кто-то выстрелил в нее, несмотря на это, ее глаза остались неподвижными. Она подалась вперед и сказала: «Кеннет, Кеннет! Где ты? Где ты?»
Я взял ее за руку, и она сказала: «О, Кеннет, Кеннет! Ты же проповедник, скажи мне, что ада не существует. Я говорила, что не существует. Я говорила, что всех проповедников нужно убить. Я боюсь! О, я боюсь! Я боюсь!»
«Так темно. Так темно. ТАК ТЕМНО! ТАК ТЕМНО! Так…». И она упала на подушку. Мы не смогли поговорить с ней.
И она умерла и попала в ад, крича: «Так темно! Так темно!» Мужчины и женщины, парни и девушки, мальчики и девочки! Рай, которого можно достичь, существует. И ад, который нужно избегать, тоже существует. Для кого-то это может показаться старомодным, но существует старомодное Евангелие, которое является правдивым в наши дни.
Кеннет Хейгин
