Глава 14. Четверо детей Бак и как они росли. Книгу «Человек который разговаривал с Ангелами» написала Шерон Бак – дочь Роланда Бака после его смерти. Шерон получила это задание через голос Господа во сне. Господь сказал ей: «Шерон напиши книгу о своем отце!» Вследствие этого была написана данная книга. Роланд Бак известен как человек который реально разговаривал с Ангелами и имел с ними множество встреч.
Книга «Человек который разговаривал с Ангелами». Оглавление
Глава 14. Четверо детей Бак и как они росли
В результате ангельских посещений к моему отцу, ко всей семье относились критически, с подозрением. Каких детей воспитывает этот человек? Доказательством его правильности в глазах многих его коллег было как раз то, что же получится из его детей? А действительно ли он использует на практике то, о чем проповедует?
Я верю, что все мы вчетвером являемся свидетельством служения наших родителей.
Я родилась при драматических обстоятельствах. Я ходила и говорила в семь месяцев, папа мною восхищался, и как уже раньше было упомянуто, петь я начала очень рано. За время своей учёбы в школе я болела много раз, каждую зиму ревматоидный артрит обострялся пока мне не исполнилось 15. К тому времени я поборола этот недуг. Благодаря тому, что папа занимался со мной: помогал с домашними заданиями, – я не скатывалась в учёбе и не отставала от класса.
Я хотела быть такой как папа, и наивысший комплимент, который мне когда-либо говорили, прозвучал из уст моей мамы; вздохнув и смеясь, она сказала: “Ох Шэрон, ты в точности как твой отец”. Мне это понравилось, хотя я была не совсем как мой отец. Я была абсолютно неуправляемая, мечтательная, рассеянная, не прочь пофлиртовать, но зато с музыкальным талантом. И, конечно же, я любила людей так же как папа.
Мне нравилось читать, и хотя по моей выше указанной характеристике такого не скажешь, мой папа считал меня красивой и думал, что мне всё будет под силу – стоит только захотеть. Когда я была маленькая, и здоровье улучшалось, я играла с соседскими детьми. Когда я была больна, я приглашала всех детей в окрестности к себе домой и рассказывала им небылицы. Когда я стала старше, я всегда приводила домой тех, кто меня обижал, и говорила им: “Заходи и поговори с моим папой. Он поможет тебе!”
Я ещё немного подросла и подслушала, как папа говорил с гордостью и отчаянием своим друзьям: “ Мне приходится выгонять мальчуганов бейсбольной битой!” Конечно, я это проглотила. Я так сильно любила отца, я бы скорее умерла чем сделала что-либо, что могло обидеть его. И благодаря его руководству, а также небольшому давлению на его взвинченную и мечтательную дочь, он помог мне развить доверие к Богу, Которому он служил.
Charm была забавной девочкой с мальчишескими ухватками, занималась спортом и обладала математическим складом ума как отец. Я любила красиво одеваться и носить прическу как у маленькой девочки, а моя младшая сестра расстраивалась. В свои девять ей нравилось завязывать свои маленькие розовые резинки по утрам и оставлять их на весь день. Время шло и всё больше волос высмыкивались из под резинок, но Charm была слишком занята, чтобы беспокоиться о своей прическе.
Она надевала платье, сама застегивала пуговицы на спине, пропуская некоторые, была готова начать день. Она не хотела тратить время на умывание, и умывалась лишь при крайней необходимости. Её любимым занятием было выходить на угол дома, где стояла вывеска с названием улицы. Она взбиралась на неё и сидела как гриф, наблюдая за машинами.
Было забавно как автомобили возвращались, чтобы взглянуть на маленькую девочку с розовыми резинками, из которых виднелись растрепанные волосы. А она тихонько сидела на вывеске, наблюдая за как они проезжают. Эта изумительная девочка так отличалась от своей старшей сестры. Charm превратилась в красивую, полную жизни женщину. У нас с ней хорошие отношения по сей день.
Тед появился на свет большим и голодным. Одно из любимых семейных воспоминаний: Тед намазывает на хлеб толстый слой арахисового масла, и не на один кусочек, а на все шесть, берет их в руки все сразу, осторожно движется со своей вечерней закуской по ступенькам к себе в спальню, желая всем “спокойной ночи”.
Он вырос высоким и худощавым. У него уши выглядывали из под волос, и он носил такую прическу по той причине, что парикмахерская обходилась не дешево. В свои юные годы характер у него был скверный, но опять-таки благодаря папиной любви и руководству он научился себя контролировать.
Тед был хорошим маленьким мальчиком, и с раннего детства у него были необыкновенные взаимоотношения с Господом. Он был прирожденным учеником и больше всего любил читать. Папа заботливо отрывал его от книг и приучал к спорту.
После того, как он играл в футбол в старших классах, а потом в колледже, ему предложили играть в команде Даллас Кавбойз – ведущей профессиональной команде. Он не спешил с принятием решения, и всё-таки для всех нас это было настоящим событием, что у Теда была такая возможность. Мы знали, что его достижения на спортивном поприще имели место благодаря влиянию отца, который выбрал проводить время с сыном.
Мэрилин, или Мими – так мы её называли, была папиной любимицей, как впрочем и старших сестер, и она действительно не давала Теду скучать. Она была на 2 года моложе брата. Папа дал ей прозвище “Грэвл Герти” из-за её хриплого тоненького голоска.
У неё были роскошные густые волосы. На зависть старшим сестрам она была блондинкой. Мы с Charm даже спорили, кто будет её расчесывать и заплетать. У неё были самые необычные светло-голубые глаза и черные ресницы. Она была упрямой, и когда мама её наказывала, она только смеялась в ответ. У неё было неординарное чувство юмора и она чаще нас легко смешила папу.
Она плохо спала и много раз среди ночи мы с Charm просыпались и видели как Мими стоит у нашей двери, просто уставившись на нас, желая, чтобы мы проснулись и она сможет попроситься залезть к одной из нас на кровать. Мы жалели нашу маленькую сестру, которая была самая младшая, поставили третью кровать и пригласили Мими перебраться к нам. Она была в восторге. Мы ждали пока она уснет, а потом секретничали, узнав позже, что она слышала каждое слово.
Это настоящий урок по психологии – когда читать о каждом из семьи Бак – что мы чувствовали к отцу и как он нас воспитывал.
Так как я самая старшая, то начну рассказ первой! ШЭРОН: “Одна из ярких характеристик моего папы, которую я отчетливо помню, – это его великодушие и щедрость. Он был таким человеком, который отдавал всё, что имел, Господу, своей семье, нуждающимся людям.
Помню, как в нашу дверь постучал бродяга, мне было года четыре. У меня тогда был ревматоидный артрит. Помню как папа пошёл к двери, а там стоял седой, оборванный, пожилой мужчина невысокого роста. Папа завёл его в дом и накормил тарелкой супа. Затем тот нарубил дров по совету папы, чтобы заработать немного денег.
Я была под таким впечатлением оттого, как папа обошелся с пожилым человеком, что следуя примеру благородства папы, попросила папу принести мне мою капалку, в которой было 100 монет. Я помню, что не хотела отставать от папы, поэтому попросила его отдать пожилому человеку мои монеты. Папа улыбнулся и спросил: “Солнышко, ты уверена?” Я убедила, что уверена.
Папа вовлекал всю семью в своё служение. Я помню те веселые дни, когда мы только переехали в г.Бойзи и наша церковь была маленькая. Вся наша семья собиралась вместе, чтобы помочь папе запечатать конверты, подписать и отправить еженедельные письма, которые печатал папа. Он сам научился печатать, а печатал он двумя или тремя пальцами, и гораздо быстрее тех, которые печатали всеми пальцами обоих рук.
В такие времена мы смеялись и разговаривали и просто здорово проводили время.
Папа не поддавался моей драматизации, хотя на слабонервного моя игра подействовала бы. Charm всё время думала, пока не повзрослела, что меня наказывали куда сильнее, чем её. Как только в моей жизни настал период, когда меня начинали наказывать, моё рыдание достигало наивысших нот моего голоса – устраивала настоящий спектакль.
Я помню, что после наказания усаживалась на свою кровать, которая находилась рядом с кроватью Charm ; я облокачивалась о стенку спиной и головой, а ноги ровно вытягивала. Я помню как вела себя Charm после наказания (нас наказывали обычно обоих сразу), пара слезинок прокатывалась по её щекам, а глаза становились просто огромными. Она наблюдала за своей несчастной сестрой.
Всякий раз, когда папа нас наказывал, он не делал этого во гневе. После наказания или до того как, он подходил к нам и говорил: “Солнышко, я ненавижу наказывать тебя, но я в ответе перед Богом за твою жизнь. Ты же всё еще любишь своего старого папку, да?” Что поделаешь с таким папой? Мне всегда приходилось отвечать: “Конечно люблю, папочка!”
Позже когда он нам в чем-то отказывал – для нашего же блага – я делала недовольную гримасу, он просто не мог этого вынести! Я всегда знала, что это закончится тем, что папа войдет ко мне в комнату.
Он никогда не менял своих решений, но говорил: “Ты простишь своему старому папе его неумолимость, ведь так?” Мне всегда приходилось отвечать, что конечно, а в большинстве случаев я говорила ему, что он прав, когда что-то запрещал – что бы то ни было. Много раз я шла к нему первой и говорила: “Папа, ты был прав”, – потому что я не выносила даже мысли о том, что папе нехорошо. Какой чудный папа! Я чувствую себя одиноко, вспоминая какой я была счастливой девочкой , что у меня был такой папа.
Его терпение по отношению ко всем нам было ещё одной прекрасной чертой. Теперь, когда у меня свои дети, я стараюсь быть очень осторожной с тем, что для них имеет значение, и не смеяться над их интересами. Его терпение и забота ярко проявились, когда мне было 11. Я пришла домой в душераздирающих слезах. Мальчик из шестого класса, который мне нравился, переехал. Я больше никогда его не увижу! Я плакала и плакала.
Папа успокаивал меня как мог. Тогда ко мне пришла идея. “Папа, а ты свозишь меня к его дому, – я в последний раз посмотрю на него?« Папа не смеялся, он только сказал: “Разумеется, солнышко”. Итак мы поехали, чтобы взглянуть на мальчика и на его дом в последний раз. Папа начал рассказывать мне одну из своих историй! Он рассказал мне, что его друг влюбился, а девушка решила выйти замуж за другого.
Он очень эмоционально рассказывал как его друг просто сел у окна и начал чахнуть, он усыхал и усыхал, – и, в конце концов, очень сильно похудел, и даже заболел, потому что не мог выздороветь от своей потерянной любви! История была такой трогательной, что наконец-то папе удалось меня рассмешить, и я ему сказала: “Ой, папа, я до такого не докачусь!”
Ещё одно прекрасное воспоминание о заботе и щедрости моего папы имело место когда мне было 14. Я собиралась на свою самую первую вечеринку. Денег у нас не было, и хотя мне было необходимо новое платье, я понимала, что это невозможно. Моё парадное платье – самое лучшее в моем гардеробе – подарила подруга.
Я одевала его много раз, но оно всё ещё было приличное. Мне было грустно из-за того, что у меня не было нового платья для такого особого случая, и я очень сильно пыталась скрыть свои чувства, ведь я знала, что денег на непредвиденные расходы нет. Я сказала папе, что всё будет в порядке, если я одену то, что есть и крепко его обняла.
Наконец-то наступил знаменательный день. Я пришла со школы, вся взволнованная из-за предстоящей вечеринки. Как только я стала на порог дома, мама недвусмысленно улыбнулась и сказала: “Беги наверх, милая. На твоей кровати что-то есть!” Я вбежала в свою спальню, а там лежало самое красивое платье, которое я когда-либо видела. Оно было темно-синего цвета в белую полоску, пышное и воздушное. На нём был темно-синий пояс, чтобы подчеркнуть мою талию. Оно было по последней моде. Просто великолепное!
Позже мама мне рассказала, что папа наскреб кое-какие деньги, – возможно в чем-то отказав себе, поехал в центр города и купил такое прекрасное платье. Он сделал это ради того, чтобы у меня была незабываемая вечеринка.
Мы связаны с моими сестрами крепкими узами. Всё же как-то раз все папины девчонки добрались и к нему, и ко мне. Было мне лет 8-9, а парикмахерская обходилась недешево, поэтому папа решил подстричь меня сам. Он принес домой набор парикмахерских инструментов и принялся меня обстригать.
Если папа брался за что-то, то делал это тщательно и с абсолютной уверенностью, что увидит должный результат. Но в процессе, к папе пришло осознание, что не помешало бы прежде «набить руку», чтобы левая половина причёски не отличалась от правой. Папа уже почти подстриг меня наполовину, как мама всех позвала ужинать. Когда я сел за стол, мои сестрички и моя мама безудержно рассмеялись. Они бросали шутки на счёт папы, дразнили его новую роль парикмахера.
Мне стало так скверно, что я пошёл за полотенцем и одел его себе на голову как чалму, надеясь что это успокоит девочек. Но как только я вернулся с полотенцем на голове, это вызвало новую волну смеха. Наконец, п апа сказал очень строгим тоном: «Следующий, кто засмеётся, встанет из-за стола и уйдет!» Это было последней каплей для мамы. Она попыталась сдержаться, но не смогла и расхохоталась.
Папа был настроен решительно, взглянул на маму и сказал: « Charm , тебя это тоже касается!» Мама вскочила и выбежала, заливаясь смехом. Хихиканье вырывалось то у одной сестрёнки, то у другой, пока они не покончили с ужином, но папа всё же справился с моей стрижкой. Длина была нормальная, недоставало практики.
Помню, мне было 11 или 12. Я волновался, поскольку не чувствовал, что полностью смогу подчинить всю мою жизнь Богу. Помню как сидел на лестнице в нашем доме по улице Федерал Уэй, смотрел на папу, и я ему тогда сказал: «Пап, ты знаешь, что я хочу служить Богу. Я хочу, чтобы Он меня использовал, чтобы у Него не было преград делать со мной всё, что Он только захочет. Думаю, я мог бы стать даже служителем, но папа, если Бог хочет видеть меня миссионером, вряд ли я им стану!»
По моим тогдашним соображениям, миссионер – это человек, живущий в соломенной лачуге, который питается рыбьими головами, находится в обществе незнакомых ему людей, вдали от родных. Тогда папа сказал мне нечто, что дало мне прочное основание для доверия Богу. Я смог передать это другим. Папа сказал: «Бог никогда не призовёт тебя к чему-то, не дав тебе прежде сильного желания это выполнить, и это «что-то» будет единственным на всём белом свете, выполняя кот о рое ты будешь счастлив».
В тот момент я сказал: «Полагаю, это так и есть. Именно Такому Богу мы служим, не правда ли?» С того самого дня я сдался Богу и сказал: «Хорошо, Бог, что бы там у Тебя ни было для меня, я готов принять это». Все мы – дети наших родителей – имели нечто общее – это уверенность, что мы можем доверять Богу, потому что Он приберег для нас всё хорошее и доброе!
Когда мне было 2 года, папа учил меня читать при помощи самодельных ярких карточек с буквами. Также он научил меня всем маркам автомобилей и грузовиков, что даже ночью, если мы были где-то на вылазке, я мог определить марку машины по шуму мотора, особенно дизеля. Уверен, что эта мудрость проявилась благодаря моему отцу, потому что он занимал моё внимание названиями машин, так что у меня не было времени капризничать пока мы были в дороге.
Я научился читать, когда мне было года два. У нас была собака, вообще-то это была соседская собака, но всё своё время она проводила с нами, поэтому соседи отдали её нам. Она была охотничьей породы, по кличке Скитер. Я слыхал о машинке маленьких габаритов King Midget , которая была меньше всех автомобилей. Из-за того, что я сильно восхищался машинами, мы со Скитер взяли себе выходной без спроса, чтобы найти King Midget .
Я поехал на своём трёхколесном велосипеде к центру города. Скитер была со мной. К нам подошёл полицейский и увидел, что со мной не было взрослых. Он доставил меня по адресу, указанному на ошейнике Скитер. Когда я вышел из машины, все спрашивали: «Ты в порядке?» Я сказал: «Ой, я подъехал к знаку STOP и остановился!»
Папа также учил меня заучивать целые главы из Библии. Он помогал мне с математикой. У него всегда было решение. Я приходил к нему с алгеброй, геометрией, интегралами и говорил: «Мне тяжело решить эту задачу, помоги мне». Он говорил: «Объясни мне». Ещё раз я вслух объяснял задачу, а папа говорил: «Что тебе не понятно?» Я объяснял и вдруг прояснялось: «Пап, так всё ясно!»
Я возвращался к задаче и решал её, а затем говорил: «Спасибо, папа, за помощь!» Он всегда меня слушал, я мог выговориться и папа всегда был готов мне помочь.
Помню мне было года четыре. Мы с папой шли в центре города к почтовому отделению, папа не мог понять почему я шёл медленно, намеренно отставая от него. Папа спросил: «Тэд, почему ты отстаёшь?» Я ему сказал: «Ну, пап, ты так хорошо выглядишь в своём костюме, а на мне джинсы в заплатах на коленях, и к тому же я грязноват.
Я буду идти позади тебя, чтобы никто не догадался, что ты со мной, ты так хорошо выглядишь, а я – не очень!» Конечно, мой папа схватил меня на руки и сказал: «Сынок, не важно как ты выглядишь, я всегда горжусь, когда меня видят с тобой». Он всеми нами гордился. Они с мамой сделали наш дом святилищем.
Мы всегда чувствовали себя уютно дома; размер моей обуви рос с моими годами – в 15 лет ноги, наконец-то, перестали расти (к 15-ти годам я носил обувь 48 размера). У меня были большие уши и выглядел я как буква « L ». Меня критиковали мои ровесники за мои ноги, которые были длиннее, чем у них, за мои уши. А когда я приходил домой, то всегда чувствовал себя важным и нужным. Моё мнение было важным.
Я был особенным, потому что моя родня приложила все усилия, чтобы каждый из нас чувствовал себя хорошо. Такое отношение сформировало во мне правильный подход к людям – я со всеми обращался, учитывая их достоинство. Папа не просто учил нас правилам – он учил нас принципам и ценностям, которыми нужно руководствоваться в жизни. Мы не могли не любить Бога, потому что видели Его в жизни нашего отца.
В церковь мы ходили с интересом, ведь там был папа. Нас никогда не нужно было принуждать ходить в церковь, потому что папа сделал церковь захватывающим местом. Папа сделал всю жизнь захватывающей и интересной. Он всегда был лучшим спортсменом в команде, вокруг него было сплошное веселье.
Папа был великолепным атлетом. Он научил меня плавать, кататься на двухколесном велосипеде в 5 лет. Он научил меня водить машину с двух лет. Бывало я сидел у него на руках и правил рулём, затем когда мне было 6-7 лет, папа поехал на конференцию в шт. Монтана, а я помогал ему вести машину. Мне приходилось сидеть на подушке, но для своего возраста я был высоким.
Папа сидел на другом сидении сбоку, отдыхая и полностью доверяя мне. Он доверял мне, когда я был ещё в старших классах. Он только что купил новую машину ( Datsun 240 Z ), которая не проехала и одной тысячи миль. Однажды мы с моим другом решили отдохнуть. Я планировал вести машину, которая была на ходу, и вряд ли её можно было назвать шикарной. Шёл снег, мы собирались отправиться в снежные горы и покататься на лыжах.
Папа дал мне ключи от аккуратной спортивной машины и сказал: «Держи, Тэд. Думаю, ты с пользой проведёшь время и хорошо покатаешься!» Во время наших каникул произошла забавная история. Мы поехали в парк Йелоустон. Мама с папой спали в спальных мешках у костра возле машины, а мы спали в машине.
Костёр тускло горел и папа от чего-то проснулся. Он заметил, что медведь направлялся прямо к ним. Затем медведь начал осматривать всё, что встречал на пути, а папа попытался очень спокойно разбудить маму. Хотя он и не хотел её напугать, он сказал очень спокойным голосом: «Charm , там медведь!» За 2 секунды мама была в машине и папа был рядом с ней.
Он решил, что медведь будет покушаться на всё, если не предпринять мер, поэтому папа взял пару старых башмаков, сложил их пяткой к пятке и начал стучать каблуками. Медведь так испугался, что убежал и запрятался под фургон со скрипом. Забавная картина – медведь под фургоном роется в земле от страха, а фургон подпрыгивает вверх-вниз. Нет необходимости говорить о том, что шестеро людей в ту ночь спали в машине.
Когда я был в выпускном классе, я наконец-то занимал позицию нападающего в футболе. Мне приходилось прилагать немало усилий и папа мне помогал, потому что он был моей поддержкой. Когда я бегал, он постоянно ободрял меня.
В то год наша команда заняла все призовые места. Во время открытия нового сезона я обменивался рукопожатиями с командой противников и чувствовал себя прекрасно, зная, что мама с папой находятся на трибунах, и они даже слегка мною гордились, особенно после того, как папа столько вложил в меня на тренировках.
Меня больше воодушевляла мысль о том, какие чувства переполняют моих родителей, чем то, что чувствовал я сам. Когда я учился в колледже и играл за сборную, открывался новый сезон и то была моя первая игра в качестве второкурсника, мы обменивались рукопожатиями перед началом игры, меня радовало то, что мама с папой на трибунах, мне удалось вызвать в них чувство гордости за меня – они ведь постоянно ободряли меня в течение долгих лет напряженной работы.
Мой отец был единственным человеком на всём белом свете, который оказал значительное влияние на мою жизнь больше, чем кто бы то ни был.
В моём сердце отец оставил настолько глубокий отпечаток, – его не увидишь физически. Я был знаком с человеком, который в точности передавал характер Бога. Никогда мне не сыскать подобного ему до Пришествия нашего Благословенного Спасителя, когда мы встретимся с Ним лицом к лицу.
Отец мне доверял, в результате чего я старался изо всех сил оправдать его ожидания. Только по одной единственной причине я не брал в руки сигарету, алкоголь, не летал на машинах отца и даже на своей машине – я не желал огорчать ни отца, ни мать. Самое скверное для меня – это если я когда-либо разочаровал отца. Я выстоял только с Божьей помощью, я никогда не собирался опорочить или попирать служение моего отца.
Теперь, когда я сам являюсь пастором, люди спрашивают меня каким пастором я хочу быть. Посмотрите на жизнь пастора Роланда Бака и увидите к какой цели я стремлюсь. Да, он не был совершенным, но он был у цели так близко, как никто другой.
Незадолго до его смерти я был рядом с ним и внезапно меня переполнила любовь к нему. Я сказал ему, как сильно люблю и дорожу им. Я сказал как много они с мамой значат для меня. Я выразил им благодарность за их поддержку, когда я нуждался в ней, даже материально они меня поддерживали. Отец сказал: «У нас не было такой суммы, которую мы хотели тебе дать», – а я сообщил ему, что он дал мне такое наследство, которое невозможно оценить в денежном эквиваленте.
МЭЛИЛИ – (МИМ): «Самое первое, что приходит на память – широкая улыбка папы. Он пел песню «Ты можешь улыбаться!» В последнем припеве от вас требовалось вместо слова «улыбаться» изобразить самую широкую улыбку. Всякий раз, когда отец вёл эту песню, все катились со смеху, потому что улыбка папы растягивалась до ушей.
Ему нравился спорт и он гордился мамой, Тэдом, Charm и мною, потому что мы были одной спортивной командой. Помню, когда я была маленькой, он говорил, что мама бегает по дому так быстро, что может кого-то сбить. Затем он шёл к Charm и к Тэду и играл с нами в наши игры.
Моё баскетбольное мастерство его впечатляло. Я играла в команде несколько лет. Мне нравилось, когда папа был в числе моих болельщиков и активно меня поддерживал. Я хотела забить все мячи, чтобы он мною гордился.
Он сам был бейсболистом. Вся наша семья отправлялась на задний двор и мы вместе играли в бейсбол. На пикниках собиралась церковь, мужская половина церкви играла в бейсбол, как только папа вставал, чтобы к ним присоединиться, они разбегались.
Я помню, мне было 2 года, было лето, мы пошли плавать. Папа учил остальных плавать, а так как я была маленькая, папа думал, что я не слушаю. Внезапно я хлюпнулась в воду с другими детьми. Позже папа рассказывал, что оглянувшись по сторонам, он увидел длинные светлые волосы на воде. Он быстро меня спас, ожидая наихудшего, но как только он достал меня из воды, я сказала: «Папочка, я сделала так, как ты говорил другим деткам. Я не дышала под водой!» Папа всегда проявлял доверие к своим детям.
Такого рода доверие я увидела однажды, когда мы поехали в Вашингтон на каникулы. Я только что получила водительские права и попросила у папы разрешение поводить, он сказал, что если я действительно хочу сесть за руль, то мне придется вести машину на участке каньона Элленсбург.
В те времена дорога была двусторонняя, с одной стороны обрыв в реку, с другой – горы, причем, дорога была очень извилистая. Мысль о том, что мне придется проехать именно на этом участке дороги пугала меня, но я знала, если я хочу сесть за руль, придется преодолеть страх. Я села за руль и в горле пересохло. Думаю, что у мамы пересохло больше, она сидела на заднем сидении.
Я начала съезжать вниз по извилистой дороге, отец подсказывал мне когда мне следует завернуть за поворот и ободрял меня, говоря, что всё в порядке. Это лишь один пример того, как мой отец развивал во мне уверенность. Он ободрял нас во всём , что бы мы ни делали.
В нашей ранней молодости у нас не было много денег, но было много любви. Когда нам действительно что-то нужно было, а мы знали, что мы не можем себе этого позволить, то мы даже не заикались об этом. А когда папа знал о наших потаенных мечтах, ему нравилось нас удивлять и он покупал нам то, что мы хотели. Он прятался за углом, когда мы обнаруживали подарки, просто чтобы увидеть изумление на наших лицах.
Папа не мог спокойно смотреть на нуждающегося и пока я росла, у нас почти всё время был кто-то, кому папа помогал стать на ноги. Много раз папа подзывал маму и просил её поставить ещё одну тарелку на стол, потому что кто-то остановился в церкви или он кого-то встретил. Папа с мамой никогда на нас не кричали, и мы тоже не повышали голос.
Я была упрямым ребенком, и когда мама меня шлепала, я научилась не плакать, а смеяться, но когда отец наказывал меня – это срабатывало. Хотя я помню, что меня больше устраивало, когда меня наказывали за проступки, нежели когда отец вычитывал меня. В такие моменты, когда мы обговаривали моё неправильное поведение, мне было скверно оттого, что я причинила боль отцу.
Я всегда хотела, чтобы отец гордился мною. Уверена, что эта цель удерживала меня на плаву, впрочем как и моих сестер и брата. Мы всем сердцем хотели, чтобы наши родители нами гордились. Отец доверял нам и верил в нас.
Пока я подрастала мне нравилось проводить каникулы в кругу семьи. Многие мои друзья считали старомодным ходить на экскурсии и пикники с родителями, а мне это было по душе. Мы наслаждались обществом друг друга. Как то мы отправились в Калифорнию и остановились у дяди Элла. У него была яхта и он вывез нас в открытый океан. Это было здорово, мы отдыхали всей семьей.
Затем мы отправились в Мексику и папа торговался с мексиканцами, стараясь купить вещи по лучшей цене. У папы было потрясающее чувство юмора. Как только он слышал что-то смешное, он тут же смеялся – закрывал глаза, закидывал голову назад и буквально взрывался смехом. Мне нравилось рассказывать папе шутки, чтобы услышать его заразительный смех.
Помню, как однажды вечером, за неделю до смерти отца, вся семья собралась в родительском доме. Мой отец любил малышку Тэда, Черри.
Она была славным ребенком. Ей было около года и обычно она не очень-то любила сидеть на руках и обниматься со всеми. Но в тот вечер ей почему-то захотелось взобраться отцу на руки и выразить ему поток обожаний и любезностей. Это был бесконечный поток и я видела, как безгранично счастлив был отец в её объятиях. После того, как отец ушел к Господу, этот эпизод постоянно был у меня перед глазами и затрагивал струны моего сердца.
Между моими родителями было взаимопонимание и любовь – я этого не забуду, потому что их взаимоотношения оказали на меня влияние. Они очень сильно уважали друг друга. Я решила для себя, что когда выйду замуж, не соглашусь на меньшее, а буду развивать именно такие отношения.
На протяжении всей жизни отец встречал людей, которые с ним не соглашались, а некоторые даже пытались подорвать его служение. Он не подавал виду – вместо этого он молился за них и пытался проявлять к ним любовь. Отец ни о ком не отзывался плохо, хотя ему неприятно было знать, что кто-то высказывается против него.
Многие недоумевали: а чего это ангелы приходят к отцу, – папу этот вопрос волновал не меньше. Я думаю, что Господь посылал ангелов именно к отцу, потому что видел его смирение и верность. Отец делал всё возможное и невозможное, чтобы помочь людям обрести истинную радость и счастье в Господе. Казалось, отец не может не помогать людям. Если была нужда, отец был доступен – духовно, физически или финансово.
Наша мама с красными волосами поделится своими воспоминаниями о нашем воспитании. Похоже, ничто не может её шокировать. Она вместе в нами проходила через штормы и бури нашего подросткового возраста, и никогда не раздувала наши модные веяния и увлечения, потому что они как приходили, так и уходили. Она помнила каково это быть молодой.
Моя мама – такой человек, который никогда не стареет, потому что она благословлена молодым и радостным духом. Мама закончит эту главу о четырех детях Бак.»
«Мы всегда строились, расширяли жилплощадь. Роланд стучал во многие двери и служил многим людям, чтобы церкви росли. Для меня Роланд был как Гибралтарская скала, особенно в те времена, когда болели дети. Он частенько занимался приготовлением пищи, готовил стряпню из остатков, мы прозвали это блюдо «рублянка» – дети ели такое только потому, что были голодные.
Я так благодарна за поддержку и любовь, которую он дарил мне и семье. В нашей жизни были потрясения – ревматоидный артрит Шэрон, смерть Терри, сердечные приступы и сердечная блокада. Да, во время всех этих трагических моментов он хранил спокойствие, что уберегало нас от волнений.
Животные были неотъемлемой частью нашей жизни. Роланд любил их и передал эту любовь всем нашим детям. Charm особенно любила приносить в дом какую-нибудь живность. Однажды на Пасху я увидела большого жирного кролика в клетке в гостиной! Дети назвали кролика Себастьян. Себастьян любил Роланда и они вместе прогуливались по вечерам.
Вот это зрелище! Charm также как-то принесла утенка, который ходил за ней как щенок. Когда она поднималась вверх по ступенькам, он не мог подниматься по ступенькам и крякал, выражая своё несогласие с тем, что его оставили.
Она купила ящерицу на распродаже. Когда пришло время идти в школу, она запрятала её в покрывало. Пока Charm была в школе, наш кот нашел ящерицу. Charm пришла со школы и ужаснулась, т.к. увидела кота на кровати – он мурчал и улыбался, и лишь хвостик ящерицы выглядывал из покрывала. Она долго хранила хвостик в коробке, даже пыталась выменять его у подружки на живую ящерицу.
Шэрон любила собак. Я всегда опасалась, что её могут покусать – какую бы собаку они ни увидела – чем страшнее, тем лучше – она обязательно должна была выразить ей свою любовь. Удивительно, что её никогда не кусали собаки.
Как только мы переехали в наш нынешний дом, Тэд и мой муж привели в дом датскую овчарку. Я подумала: «О, нет! Она же как пони в доме.» Она с нами жила и сейчас она для меня настоящее утешение, потому что она была частью жизни моего мужа. Она ходила с ним в офис каждый день.
Вы можете себе представить собаку в церкви? Она стала частью нашей церкви, люди спрашивали о ней, когда её не было. Как то раз, когда я была за городом, кто-то забыл привести её домой. На молитвенном служении, когда попросили тех, кто нуждается в молитве, выйти вперед, первой вышла Квини.
Ещё один случай был когда мы с мужем уехали отдыхать, она пошла к первоклассникам. Она была такая несчастная: ушки прижала, хвост опустила, с поникшей головой, – большая коричневая собака с грустными глазами. Что ещё может быть печальней? Один из первоклассников сказал: «Квини выглядит подавленной. Давайте за неё помолимся!»
Роланд был добрым и любящим, но твердым, когда дело касалось дисциплины. В нашем первом доме у нас был подвал. Когда Роланд брал ремень, потому что дети не слушались, дети знали, что нужно идти в подвал. Это случалось не часть, но детям хватало, чтобы научиться уважать своих родителей.
Благодаря этому наши взрослые дети любят и почитают своих родителей. Сплоченность нашей семьи – это бесценное сокровище в моём сердце».
Книга: Roland Buck. The man who spoke with the Angels
Перевод: Ольга Бесклубная
Специально для сайта Благословение Отца (imbf.org)
